— Да и здесь у нас рабство еще не отменено, — заметил Гражданин Маркиз. — Гражданин Туссен тому живой пример. Кстати, нам даже не следует звать его гражданином. В соответствии со статьей номер 45 «Черного кодекса» — подготовленного бароном Кольбером и действующего с 1685 года по приказу Короля-Солнца, — наш друг считается движимым имуществом. Предметом, а не человеком.
— Почему же хозяйка не освободит его? — спросила Полина. — Туссен говорит, что она добрая женщина и любит его.
— И он прав. Селин Варанс — умная женщина, и она против рабства, — вступила в разговор Олимпия. — Но ты же знаешь, что у нас во Франции закон не позволяет замужним женщинам совершать какие бы то ни было юридические действия без согласия мужа. А муж Селин….
— …презренный сторонник рабства! — воскликнул Туссен.
— Но работорговля ведь отменена, — вступила Анжелика. — Во всем цивилизованном мире теперь запрещается ездить в Африку, отлавливать африканцев, грузить на корабли и отправлять в колонии, чтобы торговать ими как рабами.
— Да, но кто рабом родился, рабом и остается. А надо всех освободить. Права человека и гражданина должны быть и у них, — заметил белокурый Морис.
— На острове моих предков, на Гаити, рабы сами освободились, — с гордостью сказал Туссен. — Старый генерал Леклерк, которого Наполеон послал подавить их восстание, и все те, кто пришел вслед за ним, ничего не смогли поделать.
— Наполеон тогда так испугался, что снова ввел во Франции и в колониях рабство, которое отменила Великая революция, — сказал Морис.
— Еще и потому что его первая жена, Жозефина Богарне, — креолка с Мартиники, и ее семья разбогатела благодаря рабскому труду, — сказал Туссен.
— Не такие уж они хитрые, эти твои гаитяне, — вмешался в разговор Максимильен. — Через десять лет после провозглашения республики они снова отказались от свободы, позволив поставить над собой короля.
— Ну, что ни говори, а король Анри Кристоф был черным, как и они! — ответил Туссен. — Кстати, скажу тебе, что гаитяне свергли его, как только смогли. Сегодня Гаити — опять независимая республика. Это признал даже Карл Х, хоть он и Бурбон!
Гражданин Маркиз посмеивался, слушая их перепалку. Софи же была очень растеряна. Она не понимала, почему учитель позволяет, чтобы ученики взяли и прервали урок ботаники. В Школе рабочей взаимопомощи такое никогда не позволялось. Ученикам надлежало слушать учителя в тишине, не задавая вопросов и не комментируя. Поэтому девочка с большим облегчением вздохнула, когда Олимпия подняла руку, прося слова и, кажется, намереваясь вернуться к первоначальной теме.
