– Спасибо, очень мило с твоей стороны!.. – всхлипнул господин Хеффельфингер. Ему, должно быть, было слегка за сорок – маленький симпатичный человечек с аккуратной короткой стрижкой и ухоженными руками, которые сейчас панически дёргались. – Надо не забыть убрать эту уродливую старую кушетку для солярия, на которую совершенно точно никто не ляжет по доброй воле, разве только для того, чтобы превратиться в сушёную воблу. – Взгляд Хеффельфингера нервно скакал между циферблатом настенных часов и входной дверью. До прихода мадам Смирновой на массаж оставалось две минуты. – Бог свидетель, я сделал всё, что мог, чтобы приглушить этот больничный свет, который безнадёжно толстит клиентов, и замаскировать эту ужасную плитку. Но это же всё шито белыми нитками! Что толку от ароматических свечек и орхидей, если люди, приходящие сюда, ожидают увидеть совершенно другой уровень услуг, такой же, как в других гостиничных комплексах? Ты видела у нас русскую баню? Или сауну с цветотерапией? – Слова лились из его уст сплошным потоком, стремительно набиравшим силу. – Сауну с драгоценными камнями, травяную сауну, панорамную сауну? Где бассейн с ледяной водой, бассейн для ныряния, каскадные души? Я уже не говорю про джакузи, открытый бассейн, бассейн с морской водой, термальный бассейн!
Вероятно, он бы мог продолжать в этом духе ещё долго, поэтому я перебила его:
– Но ведь наш спа-центр теперь тоже выглядит… стильно и уютно.
– Ну да, конечно. Особенно по сравнению с бойней.
– Идея с кушеткой для отдыха в восточном стиле там, в нише, тоже отличная. Интересно, как вам удалось уговорить фрейлейн Мюллер выдать вам все эти подушки, вазы, зеркала, графины для воды и серебряные подносы?
Более того, для оформления ниши фрейлейн Мюллер откопала в кладовых отеля картину неизвестного художника в золочёной раме. На ней была изображена пышнотелая дама, возлежащая в шезлонге, возле озера, поросшего кувшинками. Поскольку дама эта была практически голая, картину, очевидно, уже давно убрали из гостиничных салонов из соображений приличия. Однако в спа-центре она прекрасно вписалась. К тому же господин Хеффельфингер горячо приветствовал любые элементы интерьера, закрывавшие бежевую плитку.
– Ах, фрейлейн Мюллер – настоящая родственная душа! – Личико Мануэля осветила робкая улыбка. – Она нашла на чердаке вот эти ширмы…
Вдруг дверь отворилась, и улыбка мужчины погасла, уступив место испуганной гримасе. Я снова почувствовала угрызения совести. Лучше бы я ему не рассказывала про телохранителя Смирновых. Теперь он, должно быть, думает, что, если мадам Смирновой не понравятся процедуры, её телохранитель непременно пристрелит его.
