— Это отцовский? — спросил я, смотря, как свет, словно вода, дрожит на дивном клинке.
Она села на корточки и слегка мотнула головой.
— Нет, Аваллаха, вернее, предназначался ему. Я заказала его оружейникам Верховного царя в Посейдонисе, первым искусникам мира. Мне говорили, что атланты умели делать невероятно прочную сталь и ревниво хранили секрет своего мастерства. Я привезла этот меч Аваллаху в знак примирения.
— И что?
Мама протянула руку к мечу.
— То было трудное время. Он болел… его рана… он отверг мой подарок, усмотрев в нем насмешку. — Она тронула клинок. — Но я все равно его сохранила, наверно, думала, что найду ему применение. Он все-таки очень ценный.
Я поднял меч и несколько раз резко рубанул воздух.
— Может быть, его время еще не настало.
Я сказал это просто так, потому что пришло в голову, но Харита серьезно кивнула:
— Да, конечно, поэтому я его и сохранила.
Эфес составляли сплетенные змеиные тела, а завершали их головы с изумрудами и рубинами вместо глаз. Прямо под золотой рукоятью был выгравирован девиз.
— Что тут написано? — спросил я.
Харита положила меч на ладони.
— Тут говорится «Возьми меня», — отвечала она и перевернула меч: — А здесь «Отбрось меня».
Странный девиз для царского меча. Что заставило ее выбрать эти слова? Не почувствовала ли она смутно ту роль, которую мечу предстояло сыграть в страшном и славном рождении нашей нации?
— Что ты с ним будешь делать? — спросил я.
— А что, по-твоему, надо?
— Таким мечом можно завоевать королевство.
— Так возьми его, сын, и завоюй. — Она встала передо мной на колени и протянула меч.
Я потянулся было к рукояти, но что-то меня остановило. В следующее мгновение я сказал:
— Нет, нет, он предназначен не мне. Во всяком случае, пока. Может быть, когда-нибудь мне потребуется такое оружие.
Харита не стала ничего спрашивать.
— Он будет тебя ждать. — И она вновь принялась укутывать меч. Мне хотелось остановить ее, прицепить красавец-клинок себе на пояс, ощутить в ладони его приятную тяжесть. Однако время еще не приспело. Я знал это и потому молчал.
