— Крепкий-то он крепкий, да уж больно неказист для королевского сына. На моем быстрее доедешь.
Кустеннин махнул конюшему, чтоб привели одного из его скакунов.
— Да, ростом пони маловаты, — сказал я, — однако очень сильны и выносливы. Что ночью, что днем, они уверенно несут своих седоков, когда другим лошадям давно потребовался бы отдых. — Я похлопал по холке мохнатого маленького конька. — Спасибо, государь, но я поеду на своем пони.
— Как хочешь, — отвечал Кустеннин. — Просто я думал, если ты возьмешь моего коня, у тебя будет повод вернуться.
Я улыбнулся. Снова Ганиеда?
— Твое гостеприимство — вполне достаточный повод.
— Не говоря уже о моей дочери, — с улыбкой добавил он.
— Она и впрямь прекрасна, — сказал я. — А ее воспитание делает честь ее отцу.
В этот миг появилась сама Ганиеда и сразу увидела оседланную лошадь.
— Так ты уезжаешь!
— Да.
— Мерлин три года не был дома, — мягко заметил Кустеннин. — В плен попал еще мальчишкой, а теперь, можно сказать, взрослый мужчина. Пусть едет.
Она величаво приняла отказ, хотя я видел, что она расстроена.
— Ладно, но его нельзя отпускать одного. Пошли кого-нибудь провожатым.
Кустеннин задумался.
— Кого же ты посоветуешь?
— Пошли Гвендолау, — просто отвечала она, как будто ничего естественней и быть не могло. Они разговаривали, словно меня здесь нет, но сейчас Ганиеда обернулась ко мне:
— Мой брат не помешает тебе в дороге?
— Нет, конечно, — отвечал я, — но это не нужно. Я найду дорогу.
— А заодно и смерть в снегу, — сказала Ганиеда. — Или хуже — на острие разбойничьего копья.
Я рассмеялся.
— Пусть разбойники прежде меня поймают.
— А ты такой ловкий? Такой неуязвимый? — Она выгнула бровь и сложила руки на груди. Будь у меня Архимедов рычаг, я все равно не сдвинул бы ее с места.
Нет нужды говорить, что я тронулся позднее задуманного, зато с двумя спутниками. Гвендолау охотно согласился меня сопровождать, но сказал, что возьмет своего человека, Барама. «Чтоб не возвращаться в одиночку, если ты встретишь своих друзей».
Я не мог ничего возразить на это.
Лишний человек означал не только лучшую защиту, но и неизбежную задержку. Впрочем, к полудню провизию и фураж погрузили на вьючную лошадь, и мы покинули замок Кустеннина. Ганиеда стояла, выпрямившись, и не махала рукой, а просто не отводила взгляда, пока мы не скрылись из глаз.
Через два дня мы въехали на старую римскую дорогу над Ардериддом. Она шла прямо, как стрела. Если не считать густого боярышника и зарослей папоротника по обочинам, не было видно никаких признаков разрушения. Римляне строили на века, чтобы их труд пережил само время.
