и отродье
(gentaglia e volgo). Потом внушает нам самолюбие мысль, что одни «мы монахи» спасёмся. Любой город другие города, рядом с ним расположенные, считает варварскими и всеми правдами и неправдами им стремится овладеть! Из-за этого общего недостатка любви происходит то, что всяк только себя и любит и, себя любимого непомерно холя и лелея, избавляет от труда изучить что-то в [свете] истинной премудрости. Видя, что дела – так ему кажется – идут как придётся,
quia ignorantia facit casum[290], думает про себя, что нет Бога, для всего сущего промыслителя, того, для кого случайности не существует,
quia nihil praeter eius intentionem aut voluntatem[291]. А потом начинает за Бога почитать собственное хитроумие
(astuzia), по примеру Макиавелли
[292](macchiavellescamente). При возможности он себе заставляет как Богу поклоняться, уверенный, что нет Бога истинного, всякое дело себе на пользу ведёт и принуждает простой народ кумиров почитать.
XIV
Люди – игрушка для Богов и ангелов
Тела – маски душ, и дело их не первостепенное, а прикладное, согласно постановлению божественного провидения о том, что не всяк король, кто королевскую «маску» носит. Когда же возвращены будут маски стихиям, нагие будем и увидим в Боге, свете живом, кто лучше осуществил то, что был должен. Так что, пока суд да дело, терпение нужно иметь, чтобы постичь [смысл вселенской] комедии[293] [только] в Судный день.
XV
О том, что в политическом правлении люди более следуют [удобному] случаю, чем [голосу] разума, мало подражая природе
Вселенская комедия[294] цельно заключена в сфере метафизики. Наша же наука управления государством – подражание ей.
И нередко «скопирована» политика неправильно, отчего и случается столько бед. И Данте говорит:
«И если б мир, основы обозрев,
Внедренные природой, шел за нею,
Он стал бы лучше, в людях преуспев.
Вы тащите к церковному елею
Такого, кто родился меч нести,
А царство отдаете казнодею;
И так ваш след сбивается с пути»[295]. 
