тоже друг другу смерть несут. Оливы же и мирт – друзья, хорошо друг с другом уживаются, как и виноградные лозы вязу. Диву даёшься, как искусно гнут друг к другу растения ветви и отросточки, с помощью которых с другом самым закадычным они связаны взаимной подпоркой. Плющ к дубу крепится прямо гвоздями, вонзается ему в кору, да и к другим остовам покрепче.
Есть в районе Бизиньяно[96] один вид грибов, живущих колониями, с мускусным ароматом. Если кто-нибудь справит большую нужду там, где они появляются, то они убегут из этого места и будут родиться чуть подальше. Полезные этим грибам стойкие пары, из которых они появляются на свет, сразу чувствуют, что запах не свой, и бегут прочь. Как сказано выше, у растений бывает дружба и вражда с металлами. Порта приметил немало схожести и несхожести растений с частями тел животных. Тыква похожа на голову, кислые и едкие растения – на печень, похожие по форме на яички плоды им и близки, как и похожие на зубы. Порта по образам растений выяснил немало, но не везде угадал. Огурец, например, походит на мужской орган, однако приносит ему вред[97]. Я видел, что когда тыквы растут, то по земле стелятся, устремляясь к растениям влажным и вялым, туда, где чуют воду. Если под висящей тыквой поставишь полный сосуд воды, то она в длину вырастет, прямо будто бы раздаваясь в направлении воды, чудно! А вот если полость с маслом возьмёшь, то ветви раскинет другое растение, а вот тыква, от масла отвращаясь, как раз сожмётся и уменьшится в размерах. Значит, имеется у растений и обоняние, раз они допускают в себя сквозь поры испарения. Всякое чувство есть осязание, обладающую которым вещь потому нельзя назвать чувства и ощущения лишённой.
Также обнаруживается чувство в сухой древесине, но умеренное, и заметно оно благодаря тому только, что заводятся в ней насекомые, пока неусыпно действующее тепло оживляет и возбуждает самую для этого пригодную её часть. На форуме Цезаря[98] оливы засыхают, и всё равно видно, что засохшие ветви пускают ростки, чему дивится Вергилий[99]. Если на ствол пальмы положить весомый груз, то накренится она вершиной, будто страдая под его неприятной тяжестью. Но ведь всякое дерево, которое насильно согнув, оставили в покое, возвращается в первоначальное положение, а значит, чувствует, что враждебно ему такое положение, и, как и всякое живое существо, его избегает. Если же было бы дерево лишено чувства, то так и осталось бы согнутым. Когда дерево кладут в огонь, оно скрипит, всему миру являя плач о смерти своей и свои страдания выражая доступным ему, а не нам, путём. Листья лавра чураются огня, извиваются, ему противясь, как змеи гибельному жару. Даже с небесами [жизнь] растений сообразуется.
