Силы покинули меня, возникло ощущение, будто я тряпичная кукла, брошенная в угол и накрытая старыми тряпками. Ненужная и непригодная.
Я вышла из ванной, оставляя за собой мокрые лужицы на дощатом полу. Дрожа от холода или от душевных мук, присела на покрывало и уставилась в одну точку. Голова болела, думать о настоящем или будущем я сейчас была неспособна.
За дверью послышался приближающийся шум. Кто-то торопливо шёл по ступенькам. Несколько человек. Пятно на бедре снова заныло. Серия коротких ударов в дверь, приглушённый голос Боаны. Слов я разобрать не смогла, как и сдвинуться с места. Так и сидела на постели с мокрой юбкой, прилипшей к ногам.
Будто в полусне, когда стирается граница между сном и явью, я равнодушно наблюдала, как дверь распахнулась. В комнату ввалились распорядительница и Он, схвативший меня за плечи и принявшийся трясти, что-то говоря и заглядывая в лицо.
Я продолжала безучастно наблюдать за обоими, не понимая, что им здесь понадобилось. Попыталось сказать это, но язык сделался большим и неуклюжим.
— У неё жар, — донёсся до меня голос Боаны. — Я сама приготовлю отвар, он снимет болезнь.
И экономка куда-то исчезла. Мы остались одни, хозяин тут же принялся стаскивать с меня мокрую одежду. Я усмехнулась и попыталась оттолкнуть его, за что тут же получила лёгкую пощёчину и, пользуясь моим замешательством, Рэв закончил дело, оставив меня в нижней юбке и корсете.
Я брыкалась и царапалась, кричала оскорбительные слова, не желая больше служить ему игрушкой, но оборотень сгрёб меня в охапку, и через миг разорванное белье осело кучей на полу возле кровати. А я, обнажённая и горячая, оказалась в постели, накрытая одеялом.
Из ниоткуда возникла Боана, державшая в руке тёмную кружку с дымящейся жидкостью, вызывающей тошноту запахом прогорклого масла. Сквозь спутанные образы, мелькавшие перед глазами, вырисовывался один: чаша с ядом, которую лорды подавали неугодным членам семьи в незапамятные времена. Я тоже больше не нужна здесь, мешаю осуществлению брачных планов хозяина.
Я сопротивлялась, как могла. В моём воображении я брыкалась и кусалась, выкручивалась из державших рук, бросая в лицо виновнику страданий самые грязные ругательства, которые слышала дома от полукровок. Какая-то часть меня, оставшаяся в наследство от леди Леонтины Кайрис, с ужасом смотрела на истерику, пытаясь робко одёрнуть разбушевавшуюся девушку. Но мне было плевать на прошлый опыт: здесь он никак не мог пригодиться.
