— Иногда всем нам хочется казаться кем-то ещё, госпожа. Помните, я уже говорил вам это в центральном парке? Вопрос ведь не в этом, верно?
Я смотрела ему в глаза, пытаясь сообразить, насколько много известно этому рыжебородому добряку и его услужливой супруге. Если всё, то я пропала.
— В чём же, Томас?
— В том, какова наша истинная цель. И насколько далеко ради неё мы можем зайти.
— И в чём ваша истинная цель?
— Узнавать тайны тех, кто живёт рядом с хозяином, госпожа. Только и всего. Это называется забота.
— Я думала, это называется доглядом, — съязвила я, и разговор затух вплоть до того момента, как в сопровождении слуг я вошла в дом.
Томас, жестом отпустив Иветту, провёл меня в отремонтированный кабинет Рэва. Хозяин уже ждал меня там, сидя за столом, откинувшись на спинку кресла.
Вид у него усталый, будто оборотень много работал, а результаты оказались ничтожно малыми.
Я присела на кресло напротив и вздрогнула, когда за спиной тихонько закрылась дверь.
Рэв изучал меня, но ничего не говорил. Я тоже предпочитала отмалчиваться и не отводить взгляд. В голове было пусто, а на душе тревожно.
— Понимаешь, почему тебя сюда привезли?
— Я здесь живу.
— Не играй пустыми словами! Лучше отвечай и не задерживай нас обоих, — Рэв нахмурился.
— В чём я провинилась?
— Терпеть не могу эту стадию разговора, — усмехнулся мужчина и встал так быстро, что кресло, скребнув ножками, отъехало назад. Хозяин подошёл к приоткрытой створке окна. — Всегда одно и то же. “Не понимаю, не виновата, не делала”. За тобой следили, Леонтина, и ты должна была вести себя осторожнее. Топорная работа.
— Я случайно встретила вашу невесту, — с горечью ответила я, смотря себе под ноги. — Хотелось послушать, вот и всё.
— Что ты надеялась услышать?
— Правду. Она вас совсем не любит.
— А вы, женщины, способны на чувства? Кроме похоти и низменных инстинктов?
Стало так обидно за себя, что захотелось хлопнуть дверью и уйти прочь из дома. В груди клокотала злость на хозяина и всё его окружение. Мало того, что меня обвиняют в похоти, хотя кто бы, как говорится, заикался, так ещё и осуждают естественное в моём положении любопытство. Было бы странным, если бы услышав из уст незнакомой волчицы его имя, я пожала плечами и прошла мимо!
— А вы сами-то способны? Все холодные, рассудительные до зубовного скрежета…
Договорить мне не дали.
Рэв обошёл вокруг стола и склонился надо мной, опершись о подлокотники кресла. Я была вынуждена поднять голову и посмотреть на него снизу вверх. В глазах хозяина был голубой лёд.
