Приезд императора прошёл крайне буднично. Два экипажа, куда уместился сам самодержец с великим князем Николаем Михайловичем, адъютант, пара жандармов и доктор в сопровождении казачьей полусотни напрочь сбивали стереотипы, почерпнутые из прессы. Гучков тоже был удивлён столь немногочисленной свитой, как впрочем и внешним видом императора, больше похожего на египетскую мумию – как потом выяснилось – следствие многочисленных мелких порезов от снесенной взрывом хрустальной люстры.
Следующий день тоже начался вполне обыденно, если не считать решительное заворачивание жандармами многочисленных вельможных визитёров, прибывших засвидетельствовать почтение и выразить поддержку. «Его Императорское Величество никого принимать не будет в связи с плохим самочувствием», «ЕИВ дополнительно информирует, когда будет возобновлен приём», «Вы можете письменно сообщить всё, что считаете действительно важным для внимания ЕИВ» – Александр Иванович и сам к концу дня заучил стандартные отговорки, которыми сопровождались отказы в аудиенции.
Как позже оказалось, отказывали не всем. Были такие, на встрече с которыми император даже настаивал. И в первую очередь это относилось к ветеранам англо-бурской войны. Первое рандеву Гучкова с императором состоялось уже во время утренней прогулки, когда его окликнул незнакомый глухой голос:
– Александр Иванович! Не составите компанию?
Не боящийся ни черта, ни Бога, Гучков внезапно почувствовал странную робость и, кляня себя за нее, натянуто улыбнулся и поспешил к императору:
– Простите, Ваше Императорское величество, но откуда вы меня знаете?
– Я не просто вас хорошо знаю, – губы под повязкой тронула легкая улыбка, – я ваш усердный читатель. Ведь ваш доклад составляет больше 200 страниц, из которых меньше четверти посвящено Африке, а все остальное – вопросу «Как нам обустроить Россию?». Но одно дело – читать и совсем другое – слушать. Поэтому, не согласитесь ли за прогулкой разъяснить мне некоторые вопросы? Ну и я вам предложу свою точку зрения, – губы царя при этих словах тронула чуть заметная улыбка. – И простите, если буду переспрашивать – плохо слышу – последствия контузии.
На то, что его записки будет читать сам царь, Александр Иванович даже не рассчитывал, поэтому был польщён и смущён одновременно. Запинаясь и краснея под пронзительным взглядом государя, он долго говорил о непорядке в армии, о бездарности военных и штатских чиновников, творящих произвол и несправедливость и доведших страну почти до революции. Закончил призывом созвать Земский собор и пообещать демократические реформы – «это успокоит страну».
