Император наконец-то вернулся на своё место, присел и, извинившись, расстегнул верхнюю пуговицу френча.
– Всё-таки очень длинные совещания пока не для меня, – виновато улыбнулся он, обведя глазами сидящих за столом, – к сожалению, придется заканчивать… Однако, есть еще одно дело… Мне очень лестно, что вы, без всякого намека с чьей-либо стороны, организовали добровольную дружину для моей охраны. Считаю, что такая инициатива ни в коем случае не должна потеряться. Традиционно при Зимнем существует рота дворцовых гренадеров, представляющая собой строй церемониальных пенсионеров. Я предлагаю заменить её реальным боевым подразделением – вашей дружиной. В дальнейшем же, после того, как бригада будет сформирована, – её сводной ротой.
Император ещё раз вымученно улыбнулся и совсем глухим голосом добавил:
– Тютчев сказал, что Россия – это такой Ахиллес, у которого пятка везде. С вашей помощью я надеюсь прикрыть хотя бы малую её часть… Хотя бы часть…
С последними словами голова императора безвольно свесилась, а тело тяжело привалилось к спинке стула. Тревожный шёпот в зале, переросший в панические крики «Врача!», хлопающие двери и топот ног он уже не слышал…
Глупая муха билась о стекло с каким-то религиозным фанатизмом. В полной тишине яростное жужжание сопровождалось гулкими шлепками. На некоторое время наступало затишье, очевидно, вследствии контузии всей мухи, но вскоре неистовство возобновлялось. Вся комичность ситуации заключалась в том, что чуть выше места сражения находилась распахнутая настежь форточка. Но муха, видимо, была слишком увлечена борьбой с прозрачной преградой, поэтому ни на что отвлекаться уже не могла и не хотела.
Человек, лежащий на жёстком, неудобном топчане, пришел в себя как раз во время очередной битвы с оконным стеклом. Руки его были крепко стянуты за спиной и, давно затёкшие, уже даже не болели. Зато страшно болела и кружилась голова, щипало глаза, а в носоглотке и горле поселился противный жгучий привкус и навязчивый своеобразный запах эфира. Впрочем, сейчас всё это было не так уж и важно. Как только он очнулся и осознал, в каком положении находится, вселенская тоска и досада вытеснили все остальные чувства, как тело, погружённое в жидкость, вытесняет ее из ёмкости.
Так глупо попасться! Вот тебе и азарт, вот тебе и погоня! Мальчишка! Лежи теперь, как куль с мукой в ожидании печальной, но зато закономерной развязки!
– Ну что, мичман, оклемался, значится? Это хорошо! – раздался сбоку такой знакомый и такой противный скрипучий голос. Визг половиц известил связанного человека о приближении хозяина этого помещения и всего его положения в целом. – Наконец появится возможность побеседовать, а то всё недосуг было.
