Он покачал головой.
— Странно, а я думал ты... Ладно, справишься. Жить будешь здесь же, я договорился, нормально устроят в келье.
— А что зарплата, и трудовая, и договор? — стал уточнять Гортов.
— За это не переживай. Всё — по совести.
Послышался запах гари, и начались чад и крик, и шипение, и отрывистый мат, и какие-то хрипы. Из кухни выбежал закопченный, вздувшийся человек и бросился к умывальнику.
— Прошу извинить, господа, у нас на кухне чистый содом, — появился старик с подносом.
— Содом, говорите?.. — сладострастно шепнул Шеремет и подмигнул Гортову. — Ну что, брат, как жизнь-то?
* * *
От голода у Гортова заболела голова, и он не стал изучать окрестности, а сразу поехал к новому дому.
Сначала показались редкие низкие домики за метровыми, на вершок приподнявшимися над грязью заборчиками — домики были непривычных сиреневых, сизых и бурых расцветок. Пустые участки были разнесены для продажи. Многие только обустраивались, осторожно трогали землю черенками лопаты, а кто-то уже, было видно, намертво впился в землю.
Встретилась ржавая «Волга», утопшая и завалившаяся набок в грязи, без колес. А дальше — напротив, передвижное средство, состоявшее из одних только колес, грузовых и высоких, слепленных между собой ржавыми трубами с досками.
Гортов увидел, как на пустыре рабочие ломали брюхо какому-то стеклянному молодому зданию. Кое-где валялись бетонные плиты в траве. За пригорком начались жилые бараки.
* * *
В келье было, конечно же, тесновато. Мебели мало — кушетка на коротких и хлипких ногах, стол, шкаф, тумба. В верхнем левом углу — икона со Спасом. Рыжеватый хитон, глаза, дрожащие в мягком свете.
Будто отдельная от него, рука Гортова сотворила крестное знамение. Он бросил сумку с вещами под стол — было лень распаковывать. Под столом внезапно мигнул роутер — пыльный и многоглазый, похожий на грустное ночное животное. Интересно, работает ли?
Окно было в виде узкого и вертикального волнующего отверстия. Черный и мокрый лес проступал из него, а еще — незнакомая серая башенка. В шкафу стола лежали какие-то документы. Гортов достал верхний лист и прочел.
«Купель для крещения младенцев из белой жести; весом 20 фунтов.
Кандия для освящения воды медная, побелена, весом 12 фунтов.
Сосуд для освещения хлебов медный, чеканной работы, с тремя литыми подсвечниками, побелен, весом 3 фунта.
Укропник медный.
Чайник для теплоты красной меди внутри луженый, весит 1 фунт.
Церковная печать медная с деревянной ручкой...»
