Все эти полгода смерть казалась Асте избавлением от страданий, но сегодня все изменилось. Хаос выставил новый счет, и теперь ей обязательно нужно жить: для того чтобы сполна по нему расплатиться. Голова этой твари — всего лишь первый, небольшой взнос, которым не покрыть и сотой доли ее страданий. Поэтому она убьет столько, сколько возможно, ведь сегодня — только начало…
В холле южного крыла дежурил десяток солдат из гарнизонной тысячи с двумя приданными в усиление монахами и незнакомым братом-рыцарем во главе. На стук двери они одновременно посмотрели в ее сторону, и в воздухе повисла звенящая тишина.
Видавшие виды бойцы ошеломленно уставились на женщину в белой окровавленной мантии с безразличным сухим лицом и изуродованной головой беса в правой руке.
Бросив на пол свою жуткую ношу, Аста коротко поведала о случившемся и, попросив не беспокоить её до утра, направилась к лестнице, ведущей наверх.
Утром предстоит много работы, но сейчас ей нужно побыть одной. Слишком многое произошло за прошедшую пару часов, и ей, помимо всего прочего, нужно решить, о чем стоит говорить магистру.
Уже на пороге своей комнаты она вдруг почувствовала, как в груди что-то оборвалось. Из неё словно вытащили стальной стержень. Придавленная осознанием произошедшего, Аста с трудом заперла дверь на ключ и, опустившись на пол, наконец зарыдала, вздрагивая всем телом и всхлипывая…
Юго-Западный Вестольд,
Проклятое кладбище Акарема,
1039 год от Великого Разлома,
5-й день второго весеннего месяца.
— Мам, ребята в деревне говорят, что ты ведьма…
— И что в этом такого? — мать отложила в сторону полотенце и удивленно приподняла брови.
— Ну… ведьмы ведь прокисают молоко и по ночам целуют лягушек, — опустив взгляд, нахмурился я. — А ещё они дружат с бесами…
— Это молоко кислое? — кивнув на стоящий передо мной кувшин, с улыбкой поинтересовалась мама. — Ты видел, как я целую лягушек, или знаешь хоть одного моего знакомого беса?
— Не… — потряс головой я и насупился. — Но почему они тогда…
— Скажи ребятам, что ведьмы высушивают дуракам языки, — несмотря на улыбку, в голосе матери проскользнули железные нотки, — и попроси, чтобы они передали это своим родителям…
Я открыл глаза и поморщился, глядя на щели в потолке и все ещё находясь под впечатлением сна. По крыше барабанили капли начавшегося ночью дождя, вставать не хотелось, но сегодня слишком много забот, чтобы позволить себе валяться в кровати. Ещё этот сон…
