Место своего рождения Линкольн не помнил — семья перебралась на новую ферму, когда ему было два года. Его первые воспоминания связаны именно с фермой «Нолин-Крик», названной по имени шустрой и чистой речушки, на берегу которой поселилось семейство Линкольн.
Авраам вглядывался в ранние туманные картины памяти: «Я хорошо помню старый дом. У нас было три поля, и всё хозяйство располагалось в речной долине, окружённой высокими холмами и глубокими оврагами. Иногда после сильного дождя вода сходила с холмов по оврагам и заливала всю ферму. Первое, что я помню, — это какой-то субботний день, и мы работаем на поле. Поле называли „Большим“ — оно занимало семь акров. Я сею тыквенные семена: пристраиваю по два в каждое гнездо, перехожу от грядки к грядке. А наутро где-то над холмами проходит ливень. В долине не падает ни капли, но вода поднимается из оврагов и смывает все наши посадки — и тыквенные семена, и кукурузу; на поле не остаётся ничего»>{2}.
Рядом с домом пролегала большая дорога федерального значения. Она пересекала Кентукки и соединяла Север и Юг: федеральные территории[6] за рекой Огайо и штат Теннесси за рекой Камберленд. По ней мимо фермы Линкольнов грохотали фургоны, поднимали пыль стада, шли бродячие торговцы с фабричными товарами, речистые проповедники; слышались звяканье цепей скованных в одну связку рабов и окрики их надсмотрщиков. Шли по дороге и солдаты — сначала на войну 1812 года[7], потом с войны (как-то щедрый Эйб отдал одному из солдат свой улов — маленькую рыбку; это было всё, что он помнил о той войне).
По этой же большой дороге поздней осенью 1815 года шестилетний Эйб пошёл в школу. Его повела старшая сестра Сара, которой он должен был составить компанию. Это была «школа по подписке» — такие открывали в сезон, свободный от полевых работ, когда набиралось достаточное количество родителей, готовых платить учителю. «От учителей не требовали особой квалификации, — вспоминал Линкольн, — лишь бы они умели читать, писать и считать. А уж если учитель претендовал на то, что знает латынь, на него смотрели, как на кудесника»>{3}. Возможно, намёк на латынь — дань памяти первому учителю Эйба католику Закарии Рини. Несколько недель Эйб и Сара ходили в его школу за две с лишним мили от дома.
Школа представляла собой обычную бревенчатую хижину, где скамьёй служило слегка обтёсанное бревно. Ученики были самых разных возрастов и способностей; кто-то, как Эйб, являлся новичком, другие уже учились раньше. Чтобы заниматься со всеми одновременно, учитель велел каждому читать свой урок вслух и прохаживался по «классу». Гвалт стоял такой, какого не бывало ни до, ни после занятий. Это называли «болтливая школа».
