Неизвестно, долго страдали бы они от разрыва и чем закончились бы эти переживания, если бы в начале 1842 года Элиза Фрэнсис, сорокалетняя жена издателя местной газеты, расположенная и к Мэри, и к Аврааму, не взяла ход событий под свой контроль. Однажды она пригласила в гости Авраама, не предупредив, что в доме будет Мэри, а та, в свою очередь, не подозревала, что встретится с Линкольном. Они увиделись в гостиной, и миссис Фрэнсис попросила их снова стать хотя бы друзьями. Встречи стали происходить в просторном доме бездетных Фрэнсисов. Начался новый роман — осторожный, утаённый от окружающих, даже от супругов Эдвардс, абсолютно уверенных после «судьбоносного первого января», что Линкольн не пара их Мэри. Очень не скоро Эдвардсы узнали о тайных встречах и… приняли их, согласившись, что пока всё должно быть спрятано от посторонних глаз и ушей. «Этот мир мужчин и женщин так зыбок и непрочен, — говорила Мэри сестре, — что лучше будет держать ухаживания в секрете»>{126}.
Неспешный ход событий форсировала… дуэль! Причиной сё стала, конечно, политика.
В феврале 1842 года разорился и закрылся Банк штата Иллинойс, на поддержку которого виги потратили столько сил. В результате потеряли всякую ценность его кредитные билеты, которых на руках у жителей было на три миллиона долларов. Торговля и коммерция испытали сильный удар, на рынке снова вернулись к бартеру, к натуральному обмену. В администрации штата в то время преобладали демократы, и один из них, финансовый контролёр Джеймс Шилдс, публично объявил, что банкноты разорившегося банка не будут приниматься для уплаты налогов. Штат отказывался признавать собственные ценные бумаги!
Виги возглавили кампанию протеста против таких мер, а поскольку Шилдс был крупной политический фигурой, второй по значимости после Дугласа, Линкольн решил высмеять сто публично. 2 сентября 1842 года на страницах «Ежедневника Сангамона» появилось якобы пришедшее из захолустного «Затерянного местечка» письмо «вдовы Ребекки», грубоватой, необразованной, но обладающей практической смёткой>{127}. «Ребекка» подметила, что Шилдсу легко уничтожить ценность бумажных денег штата, поскольку сам он получает своё большое жалованье (24 сотни в год) серебром. Походя Шилдс был назван «столь же дураком, сколь и лжецом» и выставлен самодовольным и заносчивым болваном-богатеем.
Линкольн показал своё сочинение Мэри и её подруге Джулии Джейн, и те не просто пришли в восторг, но и взялись написать продолжение! 16 сентября они рассказали читателям ежедневника, что Шилдс счёл себя оскорблённым «тётушкой Бекки», «взбесился, как мартовский заяц», и вызвал её на дуэль. «Тётушка» соглашалась при условии, что Шилдс наденет для поединка юбку, а потом предлагала, чтобы этот известный холостяк на ней женился («мне нет и шестидесяти», и… «господин редактор, разве не лучше жениться, чем драться?»). В дополнение к последнему письму редакция приложила стихотворное сочинение некоей Кэтлин (снова дело рук Мэри и Джулии), в котором вся история приходила к неожиданному и с виду благополучному финалу: якобы Шилдс действительно женился на вдове Ребекке: «Забыты старые любови, он прочно связан со вдовой…» и т. д.
