Я потряс головой, сел, стены закачались, комната стала уплывать вдаль. Мне почудилось, что в окне появился небольшой округлый предмет. Вскоре он исчез. Наверное, от сильного сотрясения у меня начались галлюцинации. Я слабо охнул.
— Еще, падла? — спросил он.
Он ударил меня снова, попав по тому же месту. Я охнул громче, упал навзничь и попытался сосредоточиться на его лице, которое перемещалось от одной стены к другой. Он сказал:
— Я раскрою тебе череп, если будешь тянуть время.
Через пару минут птички в моей голове перестали порхать. Наверное, сели на жердочку и успокоились. Я сделал глубокий вдох и в очередной раз принял сидячее положение. Потом слабым голосом сказал:
— Послушай, браток, я ударил тебя только однажды, и то несильно, а ты молотишь меня, будто я сноп пшеницы. Давай поговорим о деле.
Мне хотелось придушить его, но это было нереально. Малли был ловок, сообразителен и опытен в подобных делах, меня же удары по голове временно вывели из строя. Перед глазами у меня летали черные мухи, собственный голос отдавался эхом в черепной коробке. Когда по улице проезжал автомобиль, мне казалось, что его мотор работает у меня под ухом. Дубинка сыграла злую шутку с моими органами слуха.
Когда мои глаза вновь обрели способность фокусироваться, я хриплым шепотом спросил:
— Что я буду иметь, Малли?
— Ничего.
Я сказал:
— Может, ты не в курсе, но с одиннадцати утра я работаю на миссис Кордей. Мы договорились с ней по телефону.
Следующий удар дубинкой был намного чувствительней предыдущих. Я упал лицом вниз и отключился. Вернее, переключился на какой-то иной диапазон. Мне стало мерещиться, что я играю в футбол на гигантском поле. Я не знал, за какую команду выступаю, потому что все игроки носили одинаковую форму и номера на футболках были одинаковые. Поэтому вскоре я отказался от игры, заявив, что сначала должен выяснить, против кого играю.
Открыв глаза, я сказал:
— У тебя всё расписано, подонок. Сначала ты устроил погром в моем доме, теперь добиваешь меня.
— Что ты бормочешь?
Я скосил на него глаза. Он действительно не знал о погроме. Я заработал очко.
Дубинка со свистом разрезала воздух, но меня не коснулась. Теперь он пытался взять меня на испуг.
— Ты знаешь, что мне нужно. То, что ты получил от старухи.
Ему было известно, что она отправила мне письмо.
Второе очко в мою пользу.
— Поздно, — сказал я. — Письма больше нет. Сегодня утром ко мне ворвались бандиты и сожгли его.
О сожженном письме он не знал и мне не верил. Дубинка снова взмыла в воздух. Я сжался. Наши взгляды встретились, и минуту, не меньше, мы молча смотрели друг на друга. Где-то в задней части дома, а может, просто в моей голове послышался скрип.
