Все это время Украину будет лихорадить, революции станут там привычным и почти обычным делом до тех пор, пока в конце 2013 — начале 2014 года не произойдет государственный переворот и бегство президента. Россия, воспользовавшись моментом, заберет себе назад Крым, а часть Донбасса фактически отделится от Украины, создав там непризнанные республики и ведя позиционную войну с Украиной вплоть до моей смерти. США со своими сателлитами откроют против России санкционную войну, что в первые годы сильно ударит по экономике и ценам.
— Вот теперь мне стала понятна та рокировка с украинскими областями и Крымом, которые передали России, — тихо сказал Немирович.
— Совершенно верно, Николай Вениаминович, это, так сказать, гарантия на будущее. Ну, вот, если в самых общих чертах, всё рассказывать слишком долго. Возможно, как-нибудь вечерком мы с вами сядем и подробно поговорим об этом.
— Хорошо, тогда третий вопрос. Вы несколько раз обмолвились о "том варианте истории". Что это значит, разве вариантов существует несколько?
— Вы задали вопрос, в котором я сам почти ничего не понимаю. Могу лишь сказать то немногое, что известно мне.
— Да, конечно!
Егор задумчиво почесал кончик носа:
— Насколько мне говорили (не спрашивайте, кто), мир устроен таким образом, что все возможные варианты событий потенциально реализуются одновременно. Как для каждого отдельного человека, там и для всего общества людей в целом. И каждый миг каждый из людей делает выбор, реализуя уже фактологически для себя конкретно один из возможных вариантов. Так складывается судьба отдельного человека. То же происходит и в обществе в целом, поскольку все в мире взаимозависимо. Все влияют на всех. При этом возможности у разных людей различные. Чем выше положение человека в обществе, тем значимее его возможности влияния на ход событий, и тем больше вероятность, что для этого конкретного мира в целом реализуется тот вариант истории, которые они проталкивают. Опять же не спрашивайте о подробностях, о механизме реализации и т. д., я ничего в этом не понимаю.
— Спасибо, Егор Николаевич, в целом концепция понятна. Обещаю над этим еще подумать. Знаете, когда вы говорите, я забываю, что передо мной сидит двадцатидвухлетний мальчишка, и лучше понимаю, что вам, — сколько вам на самом деле?
— Ну, если считать пятьдесят шесть там и уже два года здесь, то получается — пятьдесят восемь лет.
— Разум пятидесятивосьмилетнего человека в теле двадцатидвухлетнего парня — это, вероятно, круто?
