– Без проблем! – согласился Шелепин.
– Так что у тебя со здоровьем, Леонид Ильич? – еще раз заботливо спросил Шелепин.
– Да сердечко что-то стало пошаливать, надо чаще на свежем воздухе бывать. В бассейн надо бы записаться. – Я внимательно следила за мимикой Шелепина. На данный момент он был доволен.
– Ты знаешь, – доверительно так произнесла я, – Александр Николаевич, я был в шоке, когда узнал, что наше Министерство здравоохранения не делает операции на сердце.
– И что? – недоуменно пожал плечами Шелепин, пройдясь по комнате и встав возле окна.
– А то, что мой дорогой и уважаемый Александр Николаевич, ты моложе меня лет на десять, но вот если и у тебя сердце засбоит, то наш добрый министр здравоохранения не смотря на свой хирургический опыт, оперировать тебя откажется. И будешь ты лежать в палате и медленно умирать.
Шелепин поморщился, ему показалось, что в голосе Брежнева послышалась издевка.
– Не пугай Леонид Ильич, я верю в советскую медицину.
– Я тоже, я тоже верю в советскую медицину, – покачал головой Брежнев, – но пинка бы ей дать не мешало.
– Экий ты кровожадный Леонид Ильич, – покачал головой Шелепин, отходя от окна.
– Я не кровожадный, Александр Николаевич, просто предусмотрительный. Да и мне не двадцать лет, чтобы козленочком прыгать. Последствия войны к тому же.
– Ну раз ты так озабочен своим здоровьем, вы выскажи свои претензии Совету Министров – неожиданно вспылил Шелепин. Шелепин знал, что Брежнев мог завестись на ровном месте и слушать его шамкающую речь было не очень охота.
– Ладно, Леонид Ильич, раз ты выздоровел, то напоминаю, у нас во вторник заседание Политбюро.
Я резко выдохнула, когда за Шелепиным закрылась дверь. Этот разговор был первым серьезным испытанием. Если Черненко был добрым знакомым Брежнева и был лоялен, то Шелепин был неформальным лидером. Шелепин метил на место Генерального секретаря, но Брежнев был компромиссной фигурой, поэтому Брежнева выбрали временно. В принципе, Брежнев как раз-таки и устранил Шелепина во время его больничного. Так что, предупредив о ненадежной советской медицине я ничего не теряла.
Шелепин, ожидая Семичастного у себя в кабинете, прокручивал предыдущий разговор. Его порадовал страх Брежнева за свое здоровье. Да и упоминание о том, что Шелепинмоложе Брежнева тоже пролило бальзам на душу. А то, что Брежнев хотел накрутить хвосты медикам – его вдвойне порадовало. Из дела врачей можно было сделать большую мину под Леонида Ильича. Товарищ Брежнев обычно не вникает в чужие дела, но когда он это делает, то наступает в любом случае на чьи – то мозоли.
