С раннего утра башни и стены оказались усеянными народом. Все городские ворота были настежь открыты и украшены зеленью и голубыми флагами. Толпы горожан теснились у крепостных стен. Гомон возбужденных голосов наполнял улицы и площади столицы. Но вот далеко, на каменистой дороге, ведущей к Главным воротам, показалось и быстро стало увеличиваться облачко пыли. Махая палками и папахами, во всю прыть скакали высланные дозорные, неистово вопя:
— Едут… едут!..
Захарий ехал в голове колонны, в простой кольчуге и старом отцовском шлеме с пером белой цапли. За ним двигалась многочисленная конница в необычном порядке — вперемежку армянские и грузинские полки как символ неразрывной дружбы народов. Воины воодушевленно пели боевые песни. Следом за войском шли ликующие жители предместья и соседних деревень. Подъехав к Главным воротам, Захарий остановил коня, снял шлем и посмотрел вверх. На крепостной стене ясно выделялся бегущий барс под черным крестом — герб города. Точно так его и описывал покойный отец… А вот те боевые башни, что сорок лет назад брал приступом парон Саргис и получил тогда свое прозвище — Мхаргрдзели! На глазах амирспасалара показались крупные слезы. Он перекрестился и, ослабив повод, тронул коня. Но дорогу заградили горожане. Вперед вышли два человека в купеческой одежде, держа на вытянутых руках чеканный золотой поднос. На подносе лежали большие ключи от городских ворот. Захарий внимательно посмотрел на напряженные потные лица купцов и, подняв руку в боевой перчатке, воскликнул:
— Здравствуйте, дорогие мои анийцы! Пожалуй, заждались вы нас за долгие годы неволи?
С сияющими лицами, бросая в воздух шапки, кричали в ответ анийцы:
— Слава великому Закарэ! Слава освободителю! Долгой жизни шаханшаху Ани! Слава!
Высоко подняли старшины золотой поднос с ключами, и громким голосом старый Бахтагек возгласил:
— Прими, великий государь, ключи от сердца Айастана — Ани!
Захарий медленно следовал по залитой полуденным солнцем улице, направляясь к соборной площади. По древнему обычаю, коня полководца вели под уздцы двое почетных стариков. Коню было неудобно шагать, он сердито дергал головой.
На паперти собора большим полукругом расположилось столичное духовенство в праздничных ризах. Впереди, с золотым крестом в руке, в высокой патриаршей митре, стоял архиепископ Барсег. На дородном лице князя церкви читалось выражение заботы. Захарий спешился и почтительно подошел к кресту, который ему протянул архиепископ. На колокольне неистовствовали звонари, заглушая архипастырское приветствие, составленное накануне с большим искусством настоятелем собора тер-Аристакесом. Трезвон с трудом удалось остановить, и вперед выступил амир города Папенц. Захарий стоял рядом с архиепископом, на голову возвышаясь над толпой.
