– Вот оно как, – сказал Кристер, когда они удалились. – Я повел себя бестактно. Но я не думал, что это такой чувствительный вопрос.
– Ничего страшного, – солгала я. Что-то екнуло внутри.
– Я чувствую себя полным дураком из-за того, что заговорил об этом.
– Не надо. В том, что Хенке сам ничего не говорил, твоей вины нет. Я рада, что наконец узнала правду.
– Ты действительно так считаешь?
– Да.
Он выдохнул:
– Спасибо. Мне стало немного легче.
Я почувствовала, как подступает опьянение. Два бокала вина – для меня непривычно много. А я уже приступила к третьему.
– Просто я очень удивилась. Мне и мысль об этом в голову никогда не приходила.
Кристер потупил взгляд и начал ковырять ноготь.
– Я знаю, каково это. Хотя, в моем случае, ситуация была обратной.
Он умолк и ушел в себя. Я ждала, не желая давить на него.
– Извини, – промолвил он в конце концов. Он смущенно взглянул на меня и потом опять уставился на свой ноготь. – Я не привык говорить об этом. Я практически ни с кем не делился, но тебе почему-то хочется рассказать, ты располагаешь к себе.
Наверное, в тот момент все и началось. По телу прокатилась теплая волна. Не только я заподозрила в Кристере нечто особенное, но и он во мне. Может быть, почувствовал мое сочувствие и способность к утешению. Помню, что ощутила себя избранной – ведь именно мне Кристер оказал честь и доверие.
– Ее звали Анна. Точнее, зовут и сейчас, конечно. Мы провели вместе около двух лет и даже были обручены, свадьба планировалась на следующий год. Но она не состоится. – Он провел рукой по глазам и на секунду умолк. – Потом я сам обвинял себя в невнимательности: как я мог позволить так легко провести себя? – Кристер вздохнул. – Оказалось, что она несколько месяцев встречалась с другим.
– Ой, могу себе представить, как ужасно было узнать об этом.
Он кивнул:
– Все равно, что провалиться в пропасть.
– Я понимаю.
– Ужасно чувствовать себя обманутым. Не думаю, что эта рана когда-нибудь зарастет, и, боюсь, я уже не смогу вновь довериться девушке. В полной мере.
– Но ведь не все же такие, как она.
– На самом деле многие.
Я подумала, что утверждение Кристера все-таки несправедливо. Нельзя же осуждать всех женщин лишь за то, что одна из них плохо поступила. В то же время я подозревала, что спорить с ним бесполезно, потому что рана слишком глубока, и он уверен в своей правоте.
– Признаться, я не знаю, как жить дальше. И живопись, и карьера актера как будто утратили для меня всю свою привлекательность.
