Все, что я до сих пор отметала, обрушивается на меня как валуны при камнепаде.
Бессмертному легко оставить сделанное и несделанное позади.
Или, вернее, у него все впереди.
Смертному труднее.
Встаю я не сразу. Такая роскошь по-прежнему кажется мне непривычной, но с понедельника я уже больше не испытываю угрызений совести. Наблюдаю, как полоса света пробивается в узкий переулок, в котором я теперь живу. Солнце проникает в окошко лишь утром ненадолго, а потом уходит блуждать по крышам Старого города, оставляя мою квартиру в тени. Но это неважно. Если я захочу увидеть солнце, пойду искать его на улицу. На этой неделе оно завело меня в такие места, где я раньше никогда не бывала. Хотя почти всю свою жизнь провела в Стокгольме.
Встаю и иду в ванную. По пути приходится огибать коробки и стопки книг, стоящие на полу; переехав сюда, я не стала трогать папины вещи.
Я с удивлением узнала об этой недвижимости, когда отец умер восемь лет назад, завещав мне ее в личную собственность. Квартирка с кухней притаилась на третьем этаже за неприметной входной дверью в переулке Йорана Хельсинге. По сведениям жилищного кооператива, отец приобрел ее в 1976 году. Догадываюсь зачем. И догадываюсь, почему оставил потом себе. Мне все понятно по книгам, теснящимся в переполненных книжных стеллажах: «Ботаника», «Флора Скандинавии», «Птицы полей, гор и вересковых пустошей». Мне все понятно по вещам из дома бабушки и дедушки – я помню, как мама просила отца их выбросить. Эта квартира была его отдушиной. Пристанищем, где хранились его мечты.
Я все думала: что мне делать с квартирой? Никто, кроме меня, не знал о ее существовании, я сберегла отцовскую тайну, не рассказав о ней ни мужу, ни дочери. Примерно раз в месяц я заходила сюда проверить, все ли в порядке, и ни к чему не притрагивалась, сохраняя квартиру в качестве мавзолея семьи из моего детства. Все они ушли, кроме меня.
И обменяться воспоминаниями уже не с кем.
Возможно, где-то в глубине души я знала, что однажды квартира окажется моим спасением. Папино пристанище станет моим.
Кран над ванной подтекает. Немного, приблизительно две капли в минуту. Я подсчитала в один из вечеров, принимая ванну и наслаждаясь новой солью с эфирными маслами лаванды, лимона и розмарина. Водными процедурами я никогда особенно не увлекалась. Ванна в нашем таунхаусе в Тюресэ[1] с тех пор, как выросла Виктория, использовалась исключительно в качестве подставки для красивых бутылочек с маслами для купания, которыми ни у кого никогда не было повода воспользоваться. А на этой неделе я принимаю ванну каждый вечер, разрешив себе не задумываться о расходе воды. Если посчитать, сколько воды я потратила на прием ванны за всю мою жизнь, отрицательное воздействие на окружающую среду будет совсем незначительным. В том месте, куда падают капли воды, эмаль пожелтела. Я слегка потерла пятно чистящим средством, но оно не поддалось, и я оставила все как есть. Отсутствие необходимости беспокоиться дает ощущение свободы. Слишком большая часть моей жизни ушла на всяческие беспокойства.
