– Сколько ей?
– Скоро год.
– Значит, это сестра Кевина?
– Да. Правда, сводная. Со Стеффе мы прожили вместе всего несколько лет.
– Понятно.
– Знаете, мы были совсем юными, когда встретились с ним, я родила Кевина в восемнадцать.
– Ой да, мне показалось, что вы выглядите слишком молодо, чтобы иметь семнадцатилетнего сына.
Кажется, Лизетт не замечает комплимента. Некоторое время смотрит на ребенка, потом подходит к балкону. Снаружи по-прежнему хлещет дождь. Приоткрыв дверь, она тянется за пачкой сигарет; закурив одну, выпускает дым изо рта.
– Как так оказалось, что вы со Стеффе кузены?
– Наши матери были сестрами, но тетю я никогда не видела, она умерла в год моего рождения. А там на фотографии – Кевин?
Бросив взгляд в сторону рамок с фото, она кивает в ответ:
– Это он в первом классе.
– А сейчас он в гимназии или чем-то другим занимается?
Секунду Лизетт смотрит в окно. Потом, совершенно неожиданно, начинает плакать. Все еще зажимая пальцами сигарету, пытается закрыть лицо руками. Плачет почти беззвучно, но плечи сотрясаются от рыданий, и я сижу в замешательстве, не зная, как реагировать на такое откровенное выражение чувств. Я совсем не знаю эту женщину. Что мне сказать ей? Что, если мое сочувствие смутит ее, или того хуже – разозлит? Оглядываюсь вокруг, чтобы хотя бы найти для нее салфетку или что-нибудь в этом роде.
– Как вы?
Она сопит и, повернувшись ко мне спиной, выбрасывает сигарету. В просвете между майкой и штанами угадывается татуировка. Это кажется очень интимным, и вместе с плачем для меня это уже перебор – я встаю, чтобы найти уборную и принести кусочек туалетной бумаги. Когда я возвращаюсь, Лизетт сидит на диване, обхватив руками подушку в форме сердца.
– Спасибо. – Она вытирает нос. – Извините, просто, по правде говоря, мне сейчас хреново.
– Понятно. – Это все, что я смогу из себя выдавить. В сложившейся ситуации я чувствую себя неуверенно и некомфортно. Я осознаю, что ожидала, будто с вновь обретенной родней у меня моментально возникнет душевная близость, а вместо этого испытываю редкостную неловкость.
– Мне надо было сказать вам это сразу, как вы пришли, но… это чертовски тяжело.
Лизетт вздыхает, и на ее лице появляется измученная гримаса: – Кевин задержан за ограбление.
Я сижу неподвижно: полные надежд фантазии, которые я вынашивала целый месяц, разбиваются вдребезги. Я представляла, как мы с Кевином пьем кофе или навещаем могилу моего двоюродного брата, или даже победоносно устраиваем сюрприз для моей матери.
