Вечерами я продолжала играть роль образцовой невестки, но, оставшись наедине с Кристером в его комнате, уже не могла сохранять эту мину. Я замечала его плохо скрываемое раздражение, но брать себя в руки не собиралась.
– Зачем ходить туда, если тебя это только удручает? Она все равно не узнает тебя, и потом, там есть персонал, обеспечивающий уход.
Отдавая себе отчет в том, что Кристеру никогда меня не понять, я наугад сказала неполную правду:
– Я хожу туда ради отца.
Он замолк, но я заметила, что за молчанием скрывается некая неудовлетворенность. И это была правда.
– Вообще-то я тоже был бы признателен тебе за поддержку. Думаю, ты до конца не понимаешь, как я нервничаю и какое одиночество испытываю с приближением субботнего вернисажа. Ведь я изливаю и обнажаю в картинах свою душу, и сейчас, когда картины будут распроданы, мне кажется, будто я теряю частицу себя самого.
Думаю, он приблизительно так выразил свою мысль. Я до сих пор жалею, что не задала ему крутившийся на языке вопрос: «Зачем тогда ты это делаешь?»
Было бы ложью утверждать, что в эти недели я сознательно начала сомневаться. Напротив, я делала все, что было в моих силах – лишь бы сохранить завоеванное мною счастье в любви. Стесненное дыхание и тяжелые удары сердца по ночам я вначале списывала на простуду, но эти состояния не проходили, и находить им оправдание становилось трудно. Мне не хватало собеседника, я тосковала по утраченным друзьям. В предрассветный час я мучилась сомнениями и, будто разделенная на части, вступала в схватку с самой собой. Иногда я вставала на позицию язвительной защиты, как будто хотела оправдать некий совершенный мною поступок, в котором неудобно признаться.
Хуже того: на дне хаоса меня застигала врасплох нежеланная тоска по Хенке.
Но передумать сейчас, вопреки моему обещанию, означало бы – предать, а моя квота вины была уже исчерпана.
Дорогое платье из бутика моей будущей свекрови. Наложенный ее рукой макияж и сделанная с помощью ее заколок прическа. Невеста художника была готова к первому вернисажу будущего мужа.
Мы приехали на такси втроем, у входа в небольшую галерею нас приветствовали шампанским. Кристер держался собранно, но когда я взяла его за руку, ладонь была влажной от пота. В зале собралось двадцать с небольшим человек. Казалось, Лиллиан знала всех лично. Она обошла зал по кругу, приветствуя гостей, которые потом по очереди подходили и поздравляли Кристера. Самочувствие мое немного улучшилось, и я позволила себе проникнуться радостной атмосферой. Никогда не любившая привлекать внимание к собственной персоне, я с удивлением обнаружила, что мне льстит интерес окружающих ко мне в статусе девушки Кристера. В лучах его славы я тоже не оставалась незамеченной.
