— Пионеры, да не очень, — Седой выволок обол и теперь подбрасывал его на широченной крестьянской ладони. — Специальная воинская команда прибывает. По наши кости. — И Седой, сохраняя напускное безразличие, запустил монетку.
— Как это — по наши кости? — не понял Белов.
— А вот так. Снос начинается. В две очереди. Под барабан — и на Солонцы, — отозвался Мещанин. Он опять проиграл и поэтому злился.
Василия Андреевича даже передернуло:
— Что это на вас — погода накатила? Какие Солонцы? Какие кости? При чем здесь воинская команда? Седой поднял голову:
— Ты же знаешь — кладбище наше давно решили снести. Вот и началось. Приезжает команда такая специальная — всех будут перелаживать на Солонцы.
— Перекладывать, — машинально поправил Василий и задумался. Он давно знал, что переселение неизбежно, знал, что принят генплан развития города, предусматривающий, в частности, ликвидацию старого городского кладбища. Знал — и все же внутренне сопротивлялся этой неизбежности; точно так же сопротивлялся смерти, пока доживал с надорванным сердцем.
— Это как — в две очереди? — вдруг спросил второй красноармеец Илюша.
— Очереди — это по очереди, сначала один, а потом все остальные… протянул Василий. — А может, напутали чего?
Илюша даже обиделся:
— Так Седой — он же точно знает. Да и я слышал…
Седой все узнавал первым и наверняка. Ушлый мужик, за свою ушлость (полез в ничейный погреб в ничейном, но, как выяснилось, «конспиративном» Доме) смолоду прописанный в четвертом секторе, любил вдруг являться в кабинет ночного дежурного исполкома и, если вздумалось оставаться незримым, подглядывать и подслушивать. Еще он любил птиц, но только дневных.
— И когда же? — спросил Белов, как будто время в обычном пониманий для него еще что-то значило.
— По весне, сказывают. Чтоб к жатве духу нашего здесь не осталось. Спорткомплекс, — хоть и с неправильным ударением, а одолел трудное слово Седой, — здеся залаживать будут.
— Закладывать, — поправил Василий Андреевич и встал. Постоял, помолчал, дергая нитку полуоторванной пуговицы на кожанке, и процедил: — Нет, шалишь. Так просто не ликвидируешь. Как ни верти, а право на покой мы заработали.
— Вы-то, может, и заработали, если по нынешним ценам считать, — вновь подал голос Мещанин после очередного проигрыша, — да только мало здесь вашей породы. Это ж общее кладбище…
— Цыц, — приказал Седой.
— А мы что, — поинтересовался Мещанин, меняя тон, — имеем особую ценность для советской власти? Порешили ликвидировать — и ликвидируют. Не то ликвидировали.
