Матвей от еды отказался, но Вера пояснила, ребенок уже накушался свежей выпечки, пока она готовила. А вот Киря с удовольствием впился зубками в мягкое тесто, едва мы сели за стол. Правда малой тут же скривился и даже захныкал. Неужели берет пример с брата и привередничает?
- Может, зубки? – медик тут же принялась выставлять диагнозы.
- Да их перед отъездом смотрел стоматолог…
С этими словами я откусил круглый аппетитный кусочек пропеченного теста и еле сохранил лицо. Понимаю реакцию сына, похоже, творение рук Веры – полная дрянь. Я не преувеличиваю – трудно понять, что не так, но язык жжет, а мысль о повторном укусе вызывает тошноту. «Спасибо» воспитанию маменьки, я героически прожевал и проглотил кушанье. Куда бы отойти под благовидным предлогом? Я ждал любого телефонного звонка, как манны небесной. Но аппарат на подоконнике молчал.
Яна, тем временем, дорезала яблоко и села за стол. Хлебнула свой любимый чай с бергамотом, откусила маленький кусок пончика. Темные брови сошлись на переносице.
- Вера, - осторожно позвала она нашу помощницу, - мне кажется, или в плюшках многовато соли?
Вот в чем подвох! Медсестра вздрогнула, схватила пончик, откусила. На лице одновременно отпечатались страх и отвращение. Она нервно проглотила свою еду и щедро запила чаем. Потом растерянно заморгала.
- Не знаю, ничего не понимаю! Соли я положила как обычно… Вот с сахаром могла переборщить во второй партии теста. Всю пиалку не глядя бухнула через край. Но вроде там немного оставалось.
Она подскочила и дернулась к рабочему месту на кухне.
- Пап, я порисую на сарае? – торопливо произнес Матвей.
Интересно.
- Побудь пока здесь, сын, - я прищурился.
Вера чуть ли не нос засунула в маленькую белую сахарницу. Спутать емкость было сложно, прямо на крышечке красовалась округлая надпись – сахар. Медсестра не выдержала и залезла туда пальцем.
- Соль! Ну надо же! Как я могла сразу не попробовать? Но откуда я тогда брала сахар для первого теста?..
Яна посмотрела на нее.
- Утром здесь был сахар, я пила кофе с ним и молоком. Немного положила Кирюшке в кашу.
- Пап, я во двор!
Факты в моей адвокатской голове наконец слились в одну картину.
- Стоять, - приказал я сыну, - это ты насыпал в сахарницу соль?
Глазенки шкодника забегали.
- Я спутал…
Ага, конечно.
- С чего ты вдруг вообще полез к банкам?
Кончики ушей пацана покраснели.
- Матвей, - вдруг нарушила тишину Яна, - нельзя шутить с едой. Ведь кто-то может отравиться!
В ее голосе не было зла, скорее, сквозила тревога. Но сын вздрогнул и разревелся. Убежал на улицу, и я уже не стал его останавливать. Яна тоже встала из-за стола, но за мальчиком не бросилась. Хозяйка дома выглядела испуганной.
