. Моя дерзость, должно быть, понравилась ей, ибо она очень быстро известила меня, чтобы я пришел навестить ее. Уже в передней особняка Франклин меня поразило то, что все стулья были заняты, большинство — представителями самых старинных семей Бордо. Я поделился своим впечатлением со знакомым дворянином, и он ответил мне, что недаром в городе это место называют "Кабинет помилования".
Вскоре меня пригласили войти в будуар, и во время ожидания у меня было время восхититься помещением, которое казалось обителью различных муз. Там стоял открытый клавесин с нотами, на канапе лежала гитара, а в углу стояла арфа. На мольберте располагался холст с начатой картиной, бюро было завалено письмами, бумагами и, полагаю, прошениями. Была там и библиотека с расставленными в беспорядке книгами, как будто к ним часто прибегали, и, в завершение, стояли также пяльцы с очень красивой вышивкой».
Неудивительно, что, познакомившись поближе с хозяйкой этой обители муз, граф де Паруа не скупился на комплименты:
— Ваши таланты всеобъемлющи, ваша доброта превосходит их, но ничто не может сравниться с вашей красотой.
Тереза, как всегда, проявила себя отличным режиссером-постановщиком. Хитрая женщина старалась показать, что, невзирая на все ее бравирование поведением пламенной революционерки, в сущности своей она оставалась благородной дамой утонченных вкусов, стремившейся использовать свое привилегированное положение для помощи другим. Еще один пример активного участия Терезы в ее судьбе привела в своих очень известных и правдивых мемуарах «Дневник 50-летней женщины» маркиза Анриэтт-Люси де Латур-Дюпен-Гуверне (1770–1853). В описываемый период молодая женщина оказалась в Бордо, будучи на восьмом месяце беременности и с двумя маленькими детьми на руках. Ее муж, сын военного министра, был вынужден скрываться в бедняцком квартале в доме полунищего жестянщика, родственника его слуги. В один прекрасный день ремесленник, напуганный карами, грозившими за укрывательство аристократов, пригрозил выдать его. Молодой человек выпрыгнул в окно и прибежал к Терезе. Та была настолько тронута бедственным положением молодой семьи и твердой решимостью ее главы противостоять всем невзгодам, что выпросила для них у Тальена охранное свидетельство, позволившее им отплыть в Америку.
Тереза сама проводила их, и маркиза разрыдалась, поскольку, по ее словам, «в ту пору не было ни одного жителя Бордо, который не был бы обязан жизнью либо своего родственника, либо друга нашей Богоматери-спасительнице». Она описывала ее как женщину, «излучавшую очарование, которое невозможно выразить никаким словом». Сохранилось также письмо знатной дамы, эмигрировавшей за границу, но затем вернувшейся в Париж во времена Директории и отзывавшейся о Терезе таким образом: «…она прекрасна как ангел, обладает умом, талантами, чрезвычайно добрым сердцем……она помогала всегда, когда могла, безо всякого расчета; достаточно было быть несчастным, чтобы пробудить в ней интерес…».
