Сторонники якобинцев в Бордо были немногочисленны, так что их попытка устроить комиссарам горячий революционный прием не удалась. Изабо и Тальен обосновались в так называемом Национальном доме и для начала приказали раздать каждой семье карточки с трехцветной окантовкой и шапкой «Свобода, равенство и братство … или смерть». Жителей обязали вывесить их у входной двери и внести туда имена всех проживавших в доме, дабы никто не смог ускользнуть от революционной бдительности.
К этому времени Тереза решила не злоупотреблять более гостеприимством дяди (вернее, избавиться от надзора родственников) и переехала в небольшой особняк Франклин. С прибытием парижских комиссаров события начали развиваться с угрожающей быстротой. Тальен немедленно послал Робеспьеру письмо, что «духовное возрождение Бордо будет одним из наиболее счастливых событий для революции». На бывшей площади Дофина, ныне носившей название Национальной, воздвигли огромную гильотину; далее был обнародован «Закон о подозрительных лицах», гласивший следующее:
«Подозрительными лицами являются те, которые своим поведением, связями, речами или же письменно оказали себя приверженцами тирании или федерализма и врагами свободы, те, кто не могут законно подтвердить свои средства существования или выполнение гражданского долга; чиновники, уволенные или отстраненные Конвентом; бывшие члены знати, а также мужья, жены, отцы или агенты тех, кто эмигрировал между июлем месяцем 1789 и маем 1792 года, даже если они вернулись во Францию»
Тереза представляла собой прекрасный объект для расправы, ибо подпадала под закон по нескольким пунктам: как бывшая маркиза де Фонтене (возможно, поспешно оформившая развод с мужем, королевским советником, для сокрытия сего факта); как супруга эмигрировавшего аристократа; как переехавшая из Парижа в Бордо, прославившийся своими сепаратистскими настроениями в противоположность декларации, объявлявшей Республику единой и неделимой. Помимо всего этого, она была иностранкой и, вероятнее всего, шпионкой. Ведь молодая женщина прибыла из страны, на троне которой сидел король из династии Бурбонов, направивший свою армию против Франции. Отец же ее был масоном и также королевским советником. Положение Терезы становилось отчаянным.
— Кровь наших братьев, пролитая с начала революции взывает к мщению! — громовым голосом провозгласил Тальен, и гильотина начала действовать днем и ночью.
После того, как на ней были казнены некоторые представители местной власти, бывшие депутаты Конвента, журналисты, аристократы, банкиры, не присягнувшие Республике священники, перешли к более простым людям, не делая различия между полом, возрастом и социальным положением: владельцы мелких лавочек, ремесленники, монахини. Появилась такая статья обвинения как «антиреволюцоннная атмосфера семейных очагов». Горожане были охвачены страхом. В городе процветали доносы, ибо во избежание ареста с последующим тюремным заключением люди были готовы возвести поклеп на соседа, друга, ближайшего родственника. Более жалким приемом доказательства своей лояльности была попытка одеваться по революционной моде, подражая санкюлотам, и в цветах национального флага. Для большей убедительности одежду либо украшали блестящими пуговицами с надписью «Жить свободным или умереть», либо надевали на шею серебряную цепочку с подвешенной на ней небольшой гильотиной.
