У Петра, собственно говоря, оставалась еще полиция (во все времена занимавшаяся не только криминалом, но и всевозможными заговорами). Однако полиция его как раз и предала – не участием в заговоре, а умышленным бездействием (что от участия в заговоре как-то не особенно и отличается, по-моему).
О том, как все происходило, давно и прекрасно известно из первых рук – я имею в виду знаменитые «Записки» А. Т. Болотова, офицера, участника Семилетней войны. После ее окончания Болотов стал служить на немаленькой должности при столичном генерал-полицмейстере бароне Корфе. И подробно все описал.
Столичная полиция во главе со своим начальником знала о готовящемся перевороте задолго: что готовится, кто готовит. И Болотов, и его сослуживцы как раз и сидели на агентурных донесениях, попадавших, естественно, всей кипой и к Корфу. Конспирация у заговорщиков была поставлена из рук вон скверно, о чем упоминают многочисленные свидетели, так что и рядовые гвардейцы по пьянке наболтали по кабакам достаточно. Кстати, барон Корф был в большой милости у Петра.
Человек решительный и энергичный, нет сомнений, усмотрел бы в происходящем нешуточную возможность отличиться, вовремя разоблачив заговор и приняв все меры к его подавлению. Тем более что шансы на успех имелись изрядные. Далеко не все придворные сановники были сторонниками Екатерины. Не так уж и далеко, в Прибалтике, стояла армия генерала Румянцева – восемьдесят тысяч штыков, как на подбор, обстрелянные на Семилетней войне солдаты.
Однако Корф, по характеристике Болотова, был в первую очередь «хитрым придворным человеком». И, заранее зная о заговоре почти всё, откровенно принялся устраивать свою собственную судьбу. Постарался отдалиться от Петра, насколько было возможно, при любом удобном случае маячить возле Катерины, чтобы «ей всем, чем мог только, прислуживаться и подольщаться».
Какой поп – таков и приход. Офицеры Корфа, и Болотов в том числе, практически забросили служебные обязанности и дни напролет вели долгие унылые беседы: как бы ухитриться, чтобы остаться в стороне от всего этого и не угодить под замок, когда переворот все же грянет? Какая уж тут работа… Вдобавок к Болотову стал откровенно липнуть один из главарей заговора Григорий Орлов, явно пытаясь «привлечь в ряды», чтобы иметь своего человека в столичной полиции.
Сам Болотов ухитрился соскочить, пользуясь «Манифестом о вольности дворянской», по которому офицер в мирное время мог подавать в отставку. Форменным образом не вылезал из Военной коллегии, напряг все связи, какие только были, и получил-таки драгоценное отпускное свидетельство (или, как тогда говорили, «абшид»). Он так торопился оказаться подальше от нешуточных жизненных сложностей, что, как сам вспоминает, из Военной коллегии к себе на квартиру бежал бегом. Прыгнул в возок, велел кучеру гнать что есть мочи и вихрем умчался из Петербурга за шесть дней до переворота…
