Кажется, он сразу понял, зачем мы тут.
Акено-сан села на диван, а мы остались стоять позади, выстроившись в линию.
Хоть мужчина и напоминал Гаспара, по сравнению с ним его кожа куда бледнее и от него кое в чем отдает чувством неестественной красоты. Тени тоже нет. Он точно чистокровка.
Отец Гаспара заговорил:
— Я уже переговорил с Риас-сама. И мы обменялись друг с другом информацией. Когда продвигались наши переговоры о том, как Гремори и Влади в дальнейшем лучше всего с этим поступить, меня призвали сюда и… стыдно говорить, но меня заключили здесь. Я даже и представить не мог, что переворот пройдет настолько тихо, а король Цепеш сбежит. Похоже, когда меня заточили, окружение его высочества Мариуса приказало моему сыну привести сюда Риас-сама.
Для такого разговора у него спокойный голос. В частности, в нем не чувствуется смятения. Заметно, что он даже смирился с таким положением дел.
…Однако кое-что не давало мне покоя.
«Это», про которое говорил отец Гаспара.
У меня нет особого желания задумываться над тем, что он имеет в виду, но…
Не обращая внимания на замешкавшегося меня, Акено-сан спросила:
— Под «этим» вы имеете в виду?..
— Превращение этого… Гаспара в демона. Риас-сама рассказала мне. Честно говоря, я был сильно удивлен.
Значит, родной отец называет его «это».
…Ужасно. Пусть все и из-за того, что вампиры проводят грань между чистокровками и нет, но называть так родного сына…
— Выходит, мать Гаспар-куна…
Когда Акено-сан спросила, отец Гаспара кивнул.
— Верно, она уже скончалась. Как только породила «это».
— Тяжелые роды?
После вопроса лицо главы дома Влади впервые переменилось. Нахмурившись, он прищурил глаза.
— …Нет, она умерла от шока.
!..
Что это значит? Пока мы пребывали в изумлении, отец Гаспара сомкнул руки и со страхом продолжил рассказ:
— Тем, что появилось из ее утробы… было нечто, окутанное зловещей аурой.
— Нечто?
Акено-сан не особо улавливала смысл его слов. То же касается и нас.
Я совершенно не могу понять, о чем он говорит.
Мне лишь остается думать, что есть какое-то разительное отличие между тем Гаспаром, которого знаем мы, и тем, которого знает он.
Глава дома заговорил, будто бы выдавливая из себя слова:
— …В момент рождения у «этого»… был нечеловеческий вид. Из утробы появился нечто извивающееся, зловещее и черное. Из его матери вылезло что-то неописуемое. Она была беременна чем-то, что нельзя назвать ни человеком, ни вампиром, ни даже монстром. При виде этого у его матери случилось помутнение рассудка, и она скончалась.
