Четырнадцатью часами ранее…
Глеб отшвырнул от себя телефон и откинулся на спинку кресла. В его рабочем кабинете всегда был порядок, и теперь валяющийся на ковре, чудом уцелевший, смартфон разрушал идеальный вид помещения — словно насмехаясь над педантизмом хозяина и откровенно мозоля тому глаз. Да, педантичным Глеб был во всём. Он любил порядок и всей душой ненавидел хаос… потому, последние недели в компании буквально уничтожали всё его хваленое натренированное терпение.
Бондарёв знал, что со сменой власти придет и беспорядок, но искренне надеялся, что, благодаря слаженной работе всех механизмов, этот беспорядок будет кратковременным.
Он ошибался.
Мужчина всегда считал, что беспорядок, как вирус — заражает и поражает всё вокруг, но даже представить не мог, что этот недуг доберётся и до его головы.
Он был растерян.
Да, этот високосный год под свой конец грозился добить всех…
Мужчина встал на ноги и вышел из кабинета. Разговор с Линой не добавил ему хорошего настроения, а её слова о том, что он хочет сломать Милу…
— Да что она знает? — процедил Глеб и резко открыл дверцы холодильника.
Приготовленная Ею еда всё ещё стояла на столе, но почему-то он не хотел её трогать: словно всё ещё ждал, что Она вернётся, сядет на стул, возьмёт в руки вилку и начнёт так мило и нелепо ковыряться в еде — как она всегда это делала, когда её милую головку наполняли самые разные невысказанные и противоречивые мысли. Он успел изучить все её привычки. Как она убирает за ухо прядь волос, когда готовится задать вопрос. Как постукивает ногтем среднего пальца правой руки по подушечке большого, когда нервничает и не знает, что сказать. Как она опускает взгляд, когда абсолютно не согласна с какими-то его словами. Как вздыхает, когда он прикусывает кожу на её груди…
— Дебил! — Глеб захлопнул холодильник, закрыл лицо руками и медленно выдохнул.
Только этого ему не хватало — воспоминаний о Той ночи. Точнее — о тех минутах, что они провели вместе, потому что Она мгновенно исчезла, стоило ему ненадолго отлучиться в душ, где он пытался привести лихорадочно скачущие в голове мысли в порядок. В тот момент он понял, что допустил ошибку. Он воспользовался ей. Но он не мог не воспользоваться… Она слишком долго занимала все его мысли, и в тот момент, когда она оказалась рядом с ним, такая близкая и одновременно такая далёкая, пьяная, но так трезво мыслящая, совсем не яркая, но при этом — такая притягательна… он не сдержался. Не смог сдержаться. Глеб до сих пор не мог понять, чем она привлекла его: в ней не было ничего особенного, кроме временами колкого языка (в основном, когда девушка выпивала) и невероятно обаятельной улыбки, когда она думала о чём-то хорошем. Как же редко это происходило…
