Нет, я не буду об этом думать — просто приготовлю ему ужин, тем самым убив двух зайцев (и на свидание пошла, и доброе дело сделала), и отправлюсь обратно в свою квартирку.
Открываю дверцу и выбираюсь наружу. Иду к лифту.
Это несложно и не противоречит моим желаниям — я тоже хочу есть. И я спокойно могу себе позволить потратить пару часов на ужин в этой квартире, потому что в моей квартире есть нечего.
Ладно, не поэтому… потому что в моей квартире меня никто не ждёт. Мне некуда торопиться. Я даже растение в горшочке не купила — времени не было. Продукты в холодильнике были… какие-то… так что в выборе между «поесть дома» и «поужинать у Бондарёва» я меркантильно выбираю второй пункт.
Да, всё верно. Всего лишь логика и выбор в пользу лучшего.
(Я же сейчас не убеждаю сама себя?..)
Однако, когда захожу в квартиру Бондарёва, весь мой холодный расчёт вылетает в трубу.
Не уверена, что хочу быть здесь. Странное ощущение внутри… может, лучше покушать варёной картошечки в моей квартирке-малютке?.. Разворачиваюсь и натыкаюсь на Бондарёва.
— Ты ведь уже зашла, — говорит он, словно чувствуя моё состояние.
Ладно. Что я, в конце концов, маленький ребёнок?! Не буду же я бежать с визгом из этой квартиры только потому, что, входя в неё, начинаю терзаться сомнениями!
— Продукты в холодильнике, — говорит Глеб, проходя внутрь и направляясь в…
— А ты куда? — хмурюсь, глядя на его уход.
— Переодеться. Ты же не против?..
Да я бы и сама не прочь… Но, представить, как Глеб предлагает мне свою рубашку в качестве «домашней одежды» оказалось слишком легко.
— Да, конечно, — рассеянно киваю ему и иду в кухонную зону.
Открываю холодильник и с какой-то странной ностальгией рассматриваю его содержимое, как всегда соответствующее номинации «лучший выбор».
Начинаю готовить: руки сами выбирают то, что нужно, ноги сами ходят по кухне, прекрасно зная, где что лежит, и откуда — и что — нужно взять. Сковорода уже на плите, овощи почти порезаны, мясо убрано в пакет для запекания, нашпигованное зеленью и приправами… чувствую позади себя какое-то движение. Оборачиваюсь.
— Ты такая быстрая. Я уже и забыл, — улыбается Глеб, стоящий за моей спиной.
На нём темно серая, графитовая, кофта и домашние черные брюки.
Руки убраны в карманы. На голове лёгкий беспорядок. На лице наливается синяк, но почему-то его не портит… а может, всё дело в отношении самого Глеба к этому синяку — Бондарёв словно принял своё наказание, и теперь спокойно несёт крест побитого человека.
