− Животное.
Костас извлек из-за пояса баллок. Завел руку за плечо, выжидая. Бык, покрутив головой, сунул морду в кормушку за новой порцией травы. Костас метнул. Баллок ударил в череп за валиком рогов. Пробил тонкую кость темени. Бык тяжко фыркнул и рухнул на колени. Повалился набок, дергая задними ногами.
Скотник удивленно уставился на животное, ничего не понимая.
− Чиловик, − произнес Костас, вытаскивая из ножен дирк.
Руджери стиснул зубы, резко обозначились скулы. Дёгг подался вперед. С ума сошел!
Дирк попал не в человека. Клинок впился в центр среза бревна.
− Чиловик, − пояснил Костас, давая понять, попадание не случайно.
Руджери согласно кивнул головой.
− Бродячий циркач мне за ненадобностью. Стена не арена, фокусы не пройдут. Проводишь его к оружейнику, − Руджери указал Дёггу куда следует идти. — Пусть выберет себе оружие. Если оружейник заартачится, сошлешься на меня. Казна внесет необходимую сумму.
Костас извлек из бревна дирк, оглядел лезвие, не попортилось ли. Потом вытянул из бычьей головы баллок. Пока возился, скотник хныкал, поглаживая пестрый бычий бок, шею, трогал за уши, словно не верил случившемуся.
− Дурак! Зачем животину извел? На нем и мясо толком не наросло. Худой что забор. Хотел его к телке подпустить, порадовать. Надо же! Дурак! Извел справное животное. Руки чесались? В меня бы лучше железкой своей швырнул!
Костас успел отойти шагов на семь. Повернулся. Провожавший его Дёгг заслонил скотника. Нутром почувствовал исходящую от приятеля волну обжигающего холода. Сейчас как быка положит!
В малой трапезной дома Буи собрался семейный совет. В комнате светло и просторно. Из мебели ничего лишнего. Овальный крепкий стол, кресло властителя обтянутое алой кожей огненной ящерицы, заморской зверюги и легкие кресла с плетеными спинками для остальных. В самом светлом углу поставец для серебряной супницы — подарка императора прадеду нынешнего севаста. Стоит упомянуть и гобелен на стене. Глаз он не радовал. Выцвел за древностью, обветшал, попорчен молью и опален огнем. Ценность его проистекала из самого происхождение, ибо прапрапрародительница рода Буи вышила его собственными ручками ожидаючи мужа с войны.
Севаст Перк ди Буи занимал за столом главенствующее место. Несмотря на годы, он черноголов, взгляд тяжел, в темных глазах гнев. Давний шрам на щеке побелел от сдерживаемых чувств. Отставив в сторону чашку с горячим молоком с пряностями (ни пива, ни вина на дух не переносил) севаст легонько постукивал серебряной ложечкой. По левую руку от него друг, соратник и советник, фрайх Мид ди Геш в любимом посеребренном доспехе, как всегда хмурый и не улыбчивый. В столице давно бытовало присловье легче увидеть Создателя, чем улыбку на лице Геша. Третий присутствующий, сидел он по правую руку, мажордом Фарус, человек простой, но облаченный высоким доверием семьи Буи. С тщанием цербера Фарус тридцать лет блюл интересы сюзерена. Напротив севаста − Лея ди Буи, сестра. Женщина, чей возраст перевалил за сорок и чью красоту не умалили прошедшие годы, чувствовала себя среди мужчин неуютно. И если Фарусом и Гешем она могла пренебречь, как ни крути не ровня, даже если в совете, то от гнева брата ей не найти надежной защиты.
