− Шшшш, − вдохнула она воздух сквозь зубы.
Старик сунул трубку еще глубже.
− Вы принимали купание, бьянка?
− Конечно. Не могла же я ходить грязной.
− Много ли выбежало семени?
− Не знаю.
− Резко ли оно пахло?
− Не знаю.
− Это сильный мужчина. Он очень навредил тебе. Но его семени было не много и оно не прижилось.
Старик отошел и взял длинные спицы с крючками на конце.
− Придется потерпеть бьянка. Если хотите я дам бханг.
− Нет, − отклонила Кайрин. От снадобья потом долго отходят. И выглядят как полные идиоты, улыбаются на каждый чих.
На работу потрачен час. Старик менял спицы, вдевал в длинные хитрые игла тончайшие нити сделанные из жил новорожденного ягненка, вводил мази, делал промывания.
Завершив работу, он вытер пот.
− Вам нельзя быстро ходить и сидеть целый день, − предупредил он её, помогая одеться. − В следующий раз я не смогу помочь вам, бьянка, − поймав на себе грозный взгляд Кайрин, поспешно отвернулся.
− Следующего раза не будет.
После того как Кайрин оделась, поднялись наверх. Девушка отдала ему тугой кошель. Тот с поклоном принял и несмело произнес.
− Бьянка, мне нужна одна книга.
− Какая?
− Splendor Solis Соломона Трисмозина, − тихим голосом сказал старик. − Она есть в императорской библиотеке.
Книга ему действительно нужна. Но если знать что это за книга…
− Где именно?
− В личном хранилище покойного императора.
− Она запрещена?
− Да, бьянка. Её содержание считается ересью и волхвами и священниками.
− Если и смогу достать, то не скоро.
− Я подожду, бьянка, − благодарно поклонился старик.
Кайрин посмотрела через окно. Девочка приблизила яблоко к лицу. Что-то высмотрела на красной восковой кожице и лизнула. Губы девочки растянулись в подобие собачьего оскала.
− Она довольна твоему подарку, бьянка, − произнес с нескрываемой печалью старик.
Под светом небес только Кайрин и старик знали, девочка мертва уже как два года. Воистину Джэлех хороший алхимик. Жаль, что его самого сожгли. Год назад.
Семь дней трудов положил Создатель на мир наш. И небо дневное и ночное создал, и светила большие и малые зажег; моря-океаны бескрайние разлил и реками их связал; твердь горную поднял льдом и снегом укутал, и твердь плоскую выровнял, цветами и садами убрал, людям отдал. Во благо сие! Во благо! Однако, на то выходит и Украйные дебри, край заповедный и малохоженый, и Воронья топь, место гиблое и дикое, творенья его. Дебри велики и топь не мала. От Забытой пади до Игольчатых гор тянется. Вот от пади и до гор ни зверью, ни птице приюта нет. Человеку только.
