− На мою память это всего лишь второе твое фиаско, − произнес Бриньяр, пригубив вина.
Слова его, слова любящего отца, в утешение дочери за безвинную проказу.
Кайрин подняла изумленный взгляд голубых пронзительных глаз. Второй?
− Случай, когда ты пыталась стащить у меня печать нельзя считать удачным.
Бриньяр сел за стол, разгладил руками поверхность, словно поправил невидимую скатерть. На худых длинных пальцах нет причитающихся его сану украшений. Только перстень Местоблюстителя с огромным небесной чистоты аквамарином. Знак благочестивых помыслов и устремлений в тяжких трудах пастыря.
− И так дорогая Кайрин, поведайте, наконец, о произошедших неприятностях.
Все-таки эгуменос не удержался, еще раз подкусил собеседницу. Кайрин слова Бриньяра не задели. Подобное он позволял и с императором.
− Как скажите иллюстрис, − Кайрин поморщила лоб. Пересказывать неудачи не очень приятное занятие.
,Она красива», — любовался девушкой эгуменос. Он всегда с удовольствием разглядывал лицо своей воспитаницы. Было в нем что-то от образов первых иконописцев. Строгая красота. Чистая. Вот только глаза немного портили или наоборот преображали увиденное. Никакого смирения и скорби. Жажда действий и холодная воля!
От излишнего умиления его удерживало сознание кто перед ним. Кайрин ди Смет столь же прекрасная сколь и опасная особа. Сейчас она выглядела неотразимой в этой чудесной фиолетовой котте, украшенной на левом плече дымчатыми топазами. На сверкающий рисунок так восхитительно, словно волшебный дождь ниспадала косица с белым жемчугом. Не в этом ли парадокс его времени? Самая ярая его сторонница соблюдает обычаи Старой веры? Как все же глубоко въелась ересь в сердца людей! Косица-облако! На ум Бриньяру пришло одно из песнопений волхвов, служителей Кайракана[15]. И добродетель дочерей выше белоснежных облаков Священных Небес! Вот и носят дочери земные косицу-облако, знак непорочности. А когда наступает срока, призывают волхвов засвидетельствовать их чистоту. Хотя сколько их на самом действительно чистых?
− Мы отправились на прогулку, на ярмарку в Роусу, − приступила к рассказу Кайрин.
− Извини, перебью. Как тебе удалось вытащить домоседку Аяш в такое далекое путешествие? И как удалось убедить фрайха[16] Геша отпустить её одну без присмотра.
− Ярмарка славится тканями, часть из которых привозится в обход законом императора. А фрайху Гешу мы ничего не сказали об отъезде.
− А Шари?
− Мы же не просто приятельницы, − напомнила эгуменосу девушка. — Мы подруги.
