— Соли, — сглотнув, я посмотрела на дочь, как никогда отчетливо понимая, что ее глазами на меня смотрит Кирен. И всегда будет смотреть. А я еще убеждала себя, что он далеко?.. — Я так испугалась. Испугалась, что потеряю тебя. А с тобой и смысл своей никому не нужной жизни. И это заставило меня понять, насколько жуткой матерью для тебя я стала. Можно, я попрошу прощения? За то, что обрекла тебя на все это отчуждение. За обман и иллюзию, в которую превратила свою и твою жизнь.
— Мама! — Соли перебила с жаром, перехватив и стиснув мои руки. — Прошу, не вини сейчас себя. Особенно в моем побеге. Мне жутко стыдно, я так раскаиваюсь. Это как затмение какое-то, я толком даже не помню, как взлетела. Ярость и алая пелена перед глазами — вот и все, что осталось в голове. Сартх сказал, что мне надо следовать призыву, что пришло время почувствовать себя истинную. Он как знал…
— Сартх сказал? — Не понимая, о чем говорит Соли, я недоуменно уставилась в ее глаза. Но дочь отмахнулась.
— Сейчас не это важно! Мамочка, я же всегда чувствовала и знала наверняка — ты меня любишь. И отец объяснил мне все, рассказал, как я была важна для тебя. Ты же никогда не давала меня в обиду! И к дяде Даргу отправляла всякий раз, точно чувствуя, что я на пределе и готова взорваться. Но как бы мне ни было хорошо с ними, сердце всегда оставалось с тобой.
Прикусив губу, я старательно сдерживала рвущийся из груди крик. Каждым словом сейчас дочь только подтверждала мои страдания. Мать из меня вышла никудышная. Поразительно, как наша с Киреном дочь смогла вырасти в такую, вопреки всему, добрую девушку.
Кем же я еще смогу стать? Ни пленницей. Ни игрушкой. Ни объектом болезненного обладания Кирена. Ни настоящей женой, сестрой или племянницей. Ни даже матерью… Кем?!
— Откуда ярость? Почему ты кинулась к звездолету?
Вряд ли я смогу уже когда-нибудь понять себя. Набраться храбрости и поверить в то, что даже мысленно все это время не позволяла себе произносить. В то, во что влетела сейчас со всей мочи. Метх мне нужен. Почему и зачем — не знаю, но без него я не способна жить. Впрочем, уже поздно принимать это. Поэтому важнее разобраться в мотивах Соли, спровоцировавших побег.
— Мам… — снова ее долгий и пристальный взгляд.
— Говори, давай сейчас скажем друг другу все.
— Я была там. В саду камней, когда дядя рассказывал все Лике. Про… обман Наринена. Нет! Нарина, он — никто для нас. — Голос ее зазвучал резче и категоричнее, интонациями напомнив мне метха. — Ты тоже слышала, я видела тебя. Пошла следом, собиралась рассказать про встречу с отцом. Мам, мне стало так обидно за тебя… Я так разгневалась! Все эти годы ты была такой подавленной, причина же в этом? Ты… ты расстроилась?
