.
Да, именно так – не с ароматом клубники, а с ароматом клубника. Когда я в первый раз это увидела, то вспомнила сначала не стихи Лосева, а старый фильм: “Ты туда не ходи, сюда ходи. Снег башка попадет, совсем мертвый будешь”.
Я понимаю, что, скажем, в рекламных текстах авторы зачастую жертвуют грамматикой, поскольку грамматически правильная фраза не влезает в формат. Но здесь-то ничто, кажется, не мешало написать со вкусом йогурта, с ароматом клубники или, там, с ванильным ароматом. Своим недоумением я поделилась со знакомыми рекламщиками, но они покачали головами: “Нет, это специально. Брендинг!” Что ж, как говорится, это многое объясняет.
Да я, в общем, и сама догадывалась, что так исковеркать русский язык можно только нарочно. Если оставить в стороне пуристические установки, логика авторов вполне понятна. Во-первых, выражения со вкусом йогурта и со вкусом йогурт не вполне тождественны по смыслу. Со вкусом йогурта – это, так сказать, импрессионистическое описание. А со вкусом йогурт – скорее номенклатурное: ну, то есть у данной пастилы особый, определенный и всегда одинаковый вкус, который мы условно обозначили как йогурт. Между прочим, про машины еще в глубоко советское время говорили цвет баклажан, цвет мокрый асфальт. Это снимало вопрос о том, какие бывают баклажаны и похожего ли они цвета. Название такое. А вот теперь эта конструкция стремительно распространяется. Живи Чичиков в наши дни, он говорил бы приказчику: “Любезный, а подай-ка мне сукнецо брусника искра”.
Во-вторых, авторы не рассчитывают на то, что покупатель в магазине будет читать этикетку внимательно. Его глаз, скользя по полкам с товарами, выхватывает отдельные слова. И тут лучше, чтобы ключевые слова были в начальной форме.
Мелкий шрифт, творительный падеж, предлог – это все годится только для проходного со вкусом. А вот ключевое йогурт – крупно и в словарном виде. Русский язык с его богатой морфологией – чистое наказание для писателя этикеток.
При социализме был анекдот о названии магазина в родительном падеже – Колбасы́. Сейчас же волчьи законы капитализма требуют безжалостно обрывать все связи, во всяком случае, синтаксические: никакого йогурта (кого/чего), только йогурт (кто/что). Брендинг, что поделаешь! Недавно я поймала себя на том, что в магазине спрашиваю у дочки: “Тебе взять Актимель малина клюква?” А ведь еще пару лет назад сказала бы малиново-клюквенный Актимель.
Я уже писала об экспансии другой синтаксической инновации:
