Запрыгнув на эту крышу, я уселся на самый её край, посмотрев в сторону берега и на моих копошащихся собратьев. Втянул носом ледяной воздух и едва не замурлыкал, ощутив, как с этим непродолжительным вдохом, в мою душу проникло чувство родства и какого-то покоя.
— Вот мы и дома, — сказал я совсем негромко. — Долгая же у нас вышла поездочка.
— Ага, — долетел до меня такой же тихий голос, откуда-то из-за моего плеча. Голос, которого я не слышал уже очень давно. — С возвращением.
Не ожидая ответа я сильно удивился. Опустил взгляд и не стал оборачиваться, а на моём лице сама собой появилась широкая улыбка.
— Детишек стало так много, — голос за спиной стал немного ближе. — Видеть их такими действительно очень радостно.
— Почему сейчас? — Спросил я, обернувшись назад и увидев прямо передо мной маленькую деревянную фигурку, которую я когда-то вырезал своими руками. Правда, глаза у неё были необычайно живые, а на лице отчётливо виднелась радость, которую я бы никогда в жизни не смог изобразить.
— Почему сейчас, что? — Игриво спросила она, наклонив голову на бок.
Вместо ответа, я приподняв вверх правую бровь и посмотрел на эту фигурку немного надменным образом, на что она тут же захихикала и подняла к небу обе руки, признавая поражение. Сделав несколько шагов по очищенной от снега крыше, она села рядом со мной, свесив ноги так же как и я, опустила взгляд и несколько секунд помолчала.
— Просто… раньше во мне не было нужды, — сказала она каким-то меланхоличным тоном. — Я не могла тебе помочь, вот и появляться не было никакого смысла. Я не могу дать тебе дельный совет. Не могу помочь в бою, но… Если уж ты не знаешь, что делать. Если тебе не с кем поговорить, то облегчить душу в разговоре со своей матерью разве не лучшее решение? Я думаю, заботиться о своих детях — это единственное, на что я действительно способна.
Невесело улыбнувшись, я тоже некоторое время помолчал. Начертил на снегу под ногами несколько фигурок, поднял правую руку и посмотрел на свою раскрытую ладонь.
— Я… не могу иметь детей, да?
Нас действительно очень много вернулось. Полный корабль, гружёный гоблинами. Все наши девочки принесли потомство. Некоторые умудрились разродиться даже дважды. Все, кроме Тихой. Сколько бы мы не старались, но её животик так и не вырос.
— Она, можно сказать, всю жизнь меня добивалась, — сказал я. — Она действительно очень этого хотела, и то, как она смотрит на других гоблинш — красноречиво об этом говорит. — Зачерпнув с земли пригоршню снега, я скатал её в снежок и швырнул в сторону торчащей из белого поля деревянной заставы. — Хуже всего то, что когда я понял, что детей у меня так и не появится, то я в самом деле испытал большое облегчение.
