По словам
Григория Богослова, «Илия охотно любомудрствовал на Кармиле, и Иоанн — в пустыне, и Сам Иисус Христос совершал дело перед народом, а молитвы — большей частью на свободе и в пустынях. Этим преподан урок, что для невозмущаемого собеседования с Богом нужно погрузиться в безмолвие и, хотя несколько, возвести ум свой от непостоянного».
[476]Таким образом, стремление, по возможности, вполне отрешиться от всякого развлечения внимания для осуществления безраздельной созерцательности приводило некоторых аскетов-мистиков к убеждению в необходимости изолировать себя от всяких внешних впечатлений, к решимости удалиться от людей, избегать с ними всякой встречи. Для приобретения одной неоцененной жемчужины — безраздельного и всецелого созерцания Бога, — аскет-мистик приносил в жертву все, и в том числе свои отношения к ближним. Нет никакого сомнения в том, что эта жертва была не легка для подвижников, но они не задумывались принести и её, так как для них было несомненно, что другим путем, помимо этого условия, они ни в каком случае не могут достигнуть единения с Богом в безраздельной созерцательности. Безраздельное единение с Богом было и исходной целью и конечным результатом их подвижничества. По словам Макария Египетского, «Всесвятого Духа невозможно получить иначе, как сделавшись чуждым всего, что есть в этом веке, посвятив себя исканию любви Христовой, чтобы ум, освободившись от всех забот о вещественном, устремлен был только к этой одной цели, и таким образом, сподобился быть со Христом во едином Духе». [477]
По учению Василия В., утвержденная в человеке мысль о Боге, посредством непрестанного о Нем памятования, есть вселение в нас Самого Бога. Таким образом, человек делается храмом Божиим, когда непрестанное памятование о Боге не прерывается земными заботами, — только избегающей всего боголюбец (ὁ φιλόθεος) уединяется в Боге. [478]
Таково в общих чертах, основных пунктах и главных положениях богословско-философское и опытно-психологическое обоснование уединенного, совершенно отрешенного мистического аскетизма. Для более живого, наглядного представления дела укажем и несколько наиболее рельефных примеров фактического осуществления охарактеризованного направления в истории христианского аскетизма.
Рассуждения преп. Исаака Сирина о невозможности совместить молитву и рукоделие, и даже без развлечения выйти за водой, [479] находят свое конкретное выражение в примере,
