верховной и единственной христианской заповеди о любви к Богу и ближнему.
[1110] Выполнение аскетических требований является только
средством достижения совершенства этой любви.
Все означенные положения автора, действительно, вполне точно отражают сущность аскетического учения по данному предмету. Но в дальнейшем, более подробном и детальном раскрытии этих общих мыслей заметна уже некоторая неопределенность, неясность, недоговоренность, а иногда даже спутанность, неточность.
Колебание замечается собственно в решении вопроса, — «частные моменты отречения от мiра: уединение, отказ от собственности и брака» [1111] и др. является ли безусловно-необходимыми условиями для достижения совершенства христианской любви к Богу и ближнему или же только средствами наилучшими, наиболее удобными и целесообразными.
Автор предлагает собственно оба решение поставленного вопроса, не объединяя их в высшем синтезе и как бы не замечая их взаимной несогласованности.
В одном месте почтеннейший ученый утверждает, что «отречение от мiра рассматривается христианскими аскетами в качестве лучшего средства для воспитания в себе любви к Богу и человеку». [1112] В другом же месте проф. И. В. Попов не менее категорически и без всяких оговорок утверждает, что «удаление от мiра, уединение и молчание рассматривается христианскими подвижниками в качестве необходимого средства для воспитания в себе полной преданности Богу, выражающейся в постоянной мысли о Нем и чувствах» любви, благодарности к нему. [1113] Однако, то и другое выражение далеко не равносильны и не тождественны, а выражают мысли различные и устанавливают совсем неодинаковый взгляд на жизнь христианства в обществе, на обладание собственностью и брак. Если справедлив второй член дилеммы, то последние состояния могут быть терпимы и допускаемы только на низших ступенях развития христианина, но совершенно невозможны в состоянии христианской зрелости. [1114] По словам проф. И. В. Попова, «о. о. Церкви приглашают к полному отречению от собственности лишь тех, в ком созрело соответствующее настроение всецелой преданности и любви к Богу и ближнему». [1115] Но тогда отречение от имущества будет уже не аскетическим средством достижение христианского совершенства, а собственно проявлением этого последнего. Вообще взаимное отношение и сравнительная ценность брака и безбрачия и др. параллельных форм христианской жизни у И. В. Попова представляется неопределенным и неясным. Это обстоятельство, несомненно, обусловливается тем, что у автора высшей целью христианского совершенства поставляется именно «созерцательная любовь к Богу, состоящая в постоянной мысли о Нем, сопровождаемой чувствами любви».
