К фитнес-центру, несмотря на пробки, подъехали вовремя. Провожая девчонок, на прощанье сказал:
— Звони… если что…
— Ты тоже, — улыбнулась Ксюша.
— А…
— На кухне, на салфетке, — поняв, ответила девушка.
Женька повисла у меня на шее и быстро-быстро зашептала на ухо:
— А знаешь, какие моя мама блинчики умеет жарить. Все пальчики оближешь! И свои, и мои, и мамины! Веришь?
— Верю! — ответил я, засмеявшись.
На прощанье Женька ткнулась своим носом мне в щёку, ухватилась за мамину руку и, подпрыгивая на одной ноге, поскакала туда, где уже гремели железные блины и начинали потеть мускулистые дяденьки.
— Женя!
— А!
— Мне не нравится, что ты дядю Андрея называешь Андрюшей.
— Ладно… буду называть его папой Андрюшей.
— Женька!
— Ксюша..
Закидоны следователя Корнева
При въезде на территорию районной больнички меня тормознул «секюрити». Во всяком случае так было написано на кармане его куртки русскими буквами. Такой неряшливый пожилой дядька в линялой униформе с безразличным выражением лица. Но, увидев моё удостоверение, выпрямился, поджал живот и отдал честь. Видно, из бывших…
— Ваши уже здесь, — доверительным тоном доложил он.
И правда, недалеко от корпуса хирургического отделения стоял белый «жигулёнок» из нашего Новокузнецкого ОВД. «Раньше приехал, чертяка», — поняв, что это Руфатыч, подумал я. И уже в вестибюле медицинского учреждения услышал бодрый голос:
— Андрей Васильевич, а по стаканчику?
У кофейного автомата, помешивая пластмассовой палочкой в пластмассовом же стаканчике что-то тёмно-коричневое, стоял, приветливо улыбаясь, следователь Корнев. Зачерпнув со дна кармана мелочь, я отдал её автомату и ткнул в третью кнопку сверху.
— Андрюш, я вот что придумал. Сажа по честноку разговаривать не будет, но мужик он трусливый, и предлагаю этим воспользоваться. Короче, играем так.
И дальше Руфатыч изложил мне свой не совсем законный и с точки морали этичный, но хитроумный, и имеющий большие перспективы на успех план действий.
* * *
Прооперированного Сажина уже перевели в обычную палату для выздоравливающих, и после утреннего осмотра лечащий врач, Михал Иваныч, сказал дежурной медсестре, по-отечески поправляя лацкан халата на её грандиозной груди:
— Людочка, ещё пару дней посмотрим, и этого на выписку.
— Как — на выписку, доктор? Мне ж только вчера… у меня и швы, и вот… трубка из меня торчит, — попробовал возмущаться Сажин, уплетая больничную манную кашу на завтрак.
— Шов чистый, состояние нормальное. Всё лишнее из вас вытащим. Если хотите, я вам эту трубку… с собой заверну. На выписку, я сказал. Через недельку в процедурный сам придёшь, там тебе швы и снимут, — пробурчал сонный доктор и, с удовольствием заглянув Людочке в зону декольте, пошёл в соседнюю палату.
