Досказывать она не стала, ушла по своим комендантским делам, их у нее, строго говоря, хватает. Вот такой вариант…
Положила я Альке на стол под вазочку цветочную направление в детсадик с Ивана Макаровича размашистым росчерком и только хотела тихонько прикрыть за собой дверь, как Алька проснулась, подняла голову с подушки и посмотрела на меня ясными глазами:
— Семен?..
— Я, — отвечаю ей шепотом, чтоб Робика не потревожить, — я направление в садик принесла…
— Спасибо, — отвечает она тоже вполголоса и легонечко гладит и гладит своего Робика спящего по волосикам. — Большой какой он стал у меня…
— Большой… — говорю. — Ты не бойся, мы все тебе помогать будем: и я, и Зинаида, и Людка, и Варвара… он наш общий ребеночек будет…
— Зачем общий? — обиделась шепотом Алька. — Он мой… — И все гладит его по головке и не сводит с него глаз. — Мой… теперь я уже никуда его не отпущу… а если репетиция вечерняя или концерт…
— Так в садике же пятидневка круглосуточная! — успокаиваю я ее. — Да и мы с девочками…
— Спасибо… — только и может сказать Алька, а у самой опять две слезищи огромные в глазах набухают.
— И ни о чем не думай!.. — тороплюсь я все высказать. — Все в порядке!.. И насчет него не думай, забудь, плюнь!
— Насчет кого? — не поняла Алька.
— Ну, насчет отца… — замялась я. — Насчет десантника этого, беглого папаши…
Алька посмотрела на меня и тихо сказала:
— Не надо про него…
— Не надо! — согласилась я и все-таки переспросила сдуру: — Почему не надо?
— Люблю я его… очень просто, — сквозь две свои слезищи непролитые улыбнулась Алька. — Все люблю… все надеюсь, жду… дура глупая… Ты плохо про него не говори. Не надо.
И я ей ничего не ответила, что ей на это можно ответить?
С тем и ушла к себе, на четвертый этаж.
А в нашей с девочками комнате, оказывается, все та же дискуссия, вечер вопросов и ответов на Варькину больную тему: «Любовь с большой буквы».
Это я усекла, еще когда к дверям подходила: на этаже никого, девочки из нашей смены уже отоспались и на речку побежали (пляж у нас тут рядышком, десять минут пешком), полная тишина стоит и все, что за дверью, в коридоре вполне слышно.
Такое впечатление, что не прошло полдня целых, пока я обегала весь город вдоль и поперек, что вообще на белом свете ничего не случилось, а как было, когда я пулей из комнаты утром вылетела, так все и продолжается. Им-то хорошо, девчонкам, они небось и выспались, и позавтракали, и пообедать успели, отчего бы им на сытый желудок и свежую голову и не подискутировать на отвлеченные темы, в том числе про любовь?.. Это ведь только для меня этот вопрос — свет далекой звезды, в лучшем случае.
