Всю дорогу оглядываюсь в поисках какого-то авто, но на глаза попадаются только ржавые развалюхи, которые абсолютно точно не на ходу. Миновав очередной дом, где вместо стёкол упаковочный полиэтилен, выходим к скоплению лачуг, из которых выглядывают испуганные лица "туземцев". Из транспорта только убитые вкрай мопед, который нам точно не пригодится.
Поравнявшись с самостройными "хижинами", внезапно чувствую, как по телу прокатывается волна боли, от которой сводит мышцы. Перед глазами всё плывёт и я едва успеваю выставить левую руку, падая на землю. В паре метров от меня сдавленно хрипит рухнувшая вниз Аня. Сначала думаю, что это атака какого-то "генизла" и пробую дотянуться до стекла в соседних строениях. В итоге мозг удивлённо отмечает, что способность не действует. Совсем. Я даже не чувствую стекла, чего никак не должно быть — даже слабые "генизлы" в состоянии ощущать свой материал.
Журналистка склоняется над Свортовой, что-то лопоча на своём языке, а старик из лаборатории раз за разом повторяет одну и ту же фразу, которую я слышу, как через солидную толщу воды. Сознание с трудом осмысливает её и становится понятно, что пожилой азиат твердит что-то вроде "они включили". Или "они запустили".
Пытаюсь подтянуть к себе автомат, но руки всё ещё не слушаются — мышцы так и сведены судорогой. Из лачуг, тем временем показывается первый из местных жителей. Осторожно приближается, постепенно увеличивая скорость и внезапно отталкивает репортёра от лежащей на земле Свортовой. Наклонившись, поднимает автомат, радостно потрясая им в воздухе. За первым быстро показываются остальные — вокруг нас быстро собирается толпа из пары десятков обитателей трущоб, оживлённо переговаривающихся между собой.
Старый азиат из Гонконга пытается что-то им объяснить, но похоже этих парней интересует совсем другое. Смутно вижу, как один из них наклоняется к Ане, принимаясь срывать одежду. Журналистка подаётся вперёд и вцепившись, пытается оттащить того в сторону, но получает удар ножом, оседая на землю. Бывшего сотрудника лаборатории сбивают с ног, а около Свортовой быстро кучкуются местные мужчины, принимаясь стягивать одежду.
Единственный плюс — они не обращают внимания на меня. Как и на валяющийся рядом автомат. Сейчас нищим тайваньцам куда интереснее белое мясо, что распласталось на дороге. Раз за разом пробую дотянуться до оружия и в конце концов понимаю, что правая рука начала отчасти слушаться — дикой боли от сведённых мышц больше нет. Правда и чувствую её, я сейчас крайне странно — как будто конечность внезапно стала ватной. Но зато могу ей шевелить.
