Горц замечает:
Очевидно, что негативность, которую, согласно Марксу, несет с собой рабочий класс, уходит в прошлое. Она смещается и приобретает более радикальную форму в новой социальной области… [Новое внеклассовое единство] обладает преимуществом по сравнению с рабочим классом Маркса, поскольку сознает свое положение; его существование одновременно субъективно и объективно, коллективно и индивидуально. Это внеклассовое образование охватывает всех тех, кто был исключен из процессов производства из-за исчезновения рабочих мест, тех, чьи способности не используются в полной мере в результате индустриализации (в случае автоматизации и компьютеризации) интеллектуальной работы. Оно включает всех фигурантов современного общественного производства, безработных потенциально или реально, постоянно или временно, частично или полностью. Это происходит из-за разложения старого общества, основанного на представлениях о достоинстве, ценности, социальной полезности и желательности труда[75].
Можно предположить, что если класс по-прежнему несет в себе какое-то содержание, то только для правящей элиты, обладающей классовым сознанием; с другой стороны, те, кто не правит, большинство нас, принадлежат к пестрому и раздробленному слою разрозненных людей, которые не осознают себя как класс и не мотивированы действовать от имени класса. Тем не менее эти люди часто мотивированы действовать против правящего класса, против системы, которая со всей очевидностью поддерживает этот класс, системы, от которой бесклассовая масса отчуждена и которая ее угнетает. Можно сказать, что эти люди обладают не столько классовым сознанием, сколько коллективно осознают врага, осознают свое желание как-то поступить с этим врагом, выйти из его игры. Как замечает Горц, это бесклассовое объединение – «не более чем смутная зона, состоящая из постоянно меняющихся индивидов, чья главная цель не взять власть, чтобы построить новый мир, а вернуть себе власть над собственной жизнью, освободившись от рыночной рациональности продуктивизма»[76]. Понятие «бесклассовый» открывает политическое поле, делает его одновременно более плодотворным и более всеохватывающим, но при этом и более неопределенным, поскольку ничего нельзя принимать как само собой разумеющееся, поскольку оно исключает мессианский догматизм, борется с «носителями» истории в нашей среде. Вместо этого оно подразумевает вызов и порождает возможность: «Оно напоминает индивидам, – говорит Горц, – о необходимости спасти себя и сделать социальный порядок совместимым с их целями и автономным существованием»
