Ромке тоже было досадно. Он-то знал, что отец с матерью приехали в село из районного центра не ради своей прихоти или корысти, не за деньги ведет отец уже целый год борьбу с браконьерами. Он сам никогда лишнюю птицу или зайца не застрелит, он никогда не жадничает на охоте и того же требует от других. Но в селе многие этого не понимают и продолжают охотиться когда кому вздумается, а рыбу в озерах глушат и ловят чем попадя даже во время нереста.
— Да идите же завтракать, чего вы там? Отец, Ромка! — опять позвала мать и, когда они сели за стол, с горечью спросила: — Я видела, Мордовцев с приятелями подходил. Что они, грозились?
— Да так это, ерунда. Просто не понимают и обижаются.
— Обижаются? Ненавидят они тебя, я знаю! Я же говорила, не надо ехать сюда.
Мать подошла к отцу, склонилась к его плечу.
— Ну давайте уедем отсюда, Володя, не жизнь нам тут. Ты не все знаешь, а я знаю… Ты в районе на хорошей работе был, опять тебя возьмут. А тут старичок какой-нибудь пусть найдется, ему в самый раз по лесу бродить да со зверюшками возиться. Уедем, а?
Мать чуть не плакала, даже лицо у нее как-то сразу стало некрасивым. На отца Ромка старался не глядеть. Он и без этого знал: отец сейчас так сжал челюсти, что у него и зубы к губам прикипели. Так было всегда, когда мать заводила разговор об отъезде из села. И как это она не понимает, что работа егеря — очень нужная работа. Отец говорит, что охранять природу — значит охранять Родину, а браконьеры — враги природы. Тут никакому старичку не справиться, любой браконьер даст ему щелчка в лоб, он и скопытнется. Не-ет, тут нужен человек смелый и сильный, как отец.
Мать выговорилась и, отойдя к печке, всхлипнула. Ромке ее было жалко. Конечно, жить в деревне, возиться с коровой, курами, поросенком трудно. Мать родилась и выросла в городе и сроду никаким хозяйством не занималась. Вон и сейчас у нее лоб и нос в саже — лазила в печку чугунок доставала. Да только как же уехать из села? Тут озера какие, кругом леса да луга — жить интересно.
Отец вышел из-за стола.
— Не надо, Ариша, не говори ничего. Не следует нам отсюда уезжать. Стыдно перед людьми станет, скажут — струсил, государственное дело бросил. Да и люблю я эту работу. А угроз браконьеров я не боюсь, и дел на моем участке уйма.
Не дожидаясь, чем кончится разговор родителей, Ромка поскорее ушел в переднюю комнату. Там сел писать упражнение, потом часок потратил на чтение истории да литературы, а около одиннадцати покидал в папку учебники и тетради и побежал в школу, хотя до начала второй смены было далеко.
