Петер денег девушкам не давал, но я видел, как сверкали его маленькие серые глазки, когда он на них смотрел… иногда он поднимался со стула, подходил к окну, отдергивал тяжелую занавеску и проверял, не угнали ли «эти скоты» его автомобиль.
После восьмой стопки мир вдруг прояснился.
Искать никого не надо было, все были на месте. Я забыл, как выглядит лицо моей любимой. Любил ли я ее? Понимал ли?
Что за инфантильная постановка вопроса. Любил, не любил, понимал, не понимал…
Никто никого не понимает.
Я не подросток… отстаньте…
Магдалена — я чувствую это — холодный труп, а я еще живой. И вообще, зачем мне эта мертвая выдра?
У меня на коленях прочно обосновалась худенькая красавица… как же звали? Не помню…
Я целовал ее смуглое ушко с серебряной сережкой, изображавшей бабочку, а она все повторяла: «Пойдем наверх, папочка, я покажу тебе Луну и звезды в мой телескоп. Знаешь, где у меня телескоп?»
Она брала меня за руку и совала мой указательный палец себе в…
Волосы на ее лобке еще не выросли.
Хотел было подняться с ней наверх… но тут кто-то дал мне пощечину…
Я дернулся… смуглая красавица соскочила у меня с колен и убежала. Кто-то грубо плеснул холодным пивом мне в лицо. Это был Петер.
Он сказал: «Извини, старина, но иначе тебя было невозможно оторвать от этой маленькой шлюшки… Да, проверь-ка портмоне… На месте? ОК, пойдем… Сходим в этот херов “Поцелуй”, поговорим там, а потом делай, что хочешь… Проклятая Бехеровка… Что-то этот гондон в нее намешал».
…
Вышли на улицу. Помочились на стену ресторана. Под холодной Луной. При свете звезд…
Потащились в «Поцелуй».
Хозяин борделя, маленький, чернявый, в немыслимом лапсердаке и черной ермолке с нитками, падающими на виски… то ли цыган, то ли еврей, встретил нас на улице. Видимо, бармен позвонил ему, предупредил о нашем приходе.
Радушно пригласил нас войти в дом через потайную дверку, провел узеньким коридором с цветными лампочками и непристойными фотографиями на стенах в крохотный кабинет с большим портретом Элвиса Пресли в сверкающем фальшивыми бриллиантами белом костюме на стене.
Расселись. Я показал Мареку фотографию Магдалены…
Он повертел ее в руках, а затем начал быстро-быстро говорить, кивать головой и отчаянно жестикулировать. Ниточки на его ермолке мотались туда-сюда.
Его английский был ужасен. Я плохо его понимал…
Петер хмурился…
Минут через десять Петер прошептал мне: «Он Магдалену тут не видел и гарантирует, что ее в городке нет и не было… настаивает на том, чтобы мы заплатили ему 100 евро… не понял, за что. Темнит и путает… все время упоминает какой-то взрыв…»
