Жители Марцана укрепляли двери и окна, увлеченно занимались самопознанием, жаловались в ООН, европейскую комиссию по правам человека, в полицию и берлинский земельный парламент, пытались организовать что-то вроде добровольной народной дружины, но все это не помогло. Полиции и политикам было все равно, они были заняты рыбной ловлей, а в дружинники никто не хотел идти. Даже праворадикальные бульдоги из питомника.
Я тоже боялся, что к нам вломятся. Ни денег, ни драгоценностей у нас не было, а то, что было — семейное барахло и старенький компьютер — грабителей явно бы не заинтересовало… но я боялся физического насилия… защитить себя мы с женой не могли, оба были дряхлые и старые, оружия у нас нет.
Поэтому все надежды я возложил на Боба. На маленькую уродливую плюшевую игрушку. Каждый вечер, перед тем, как идти спать, я гладил Боба, пристально смотрел в его совиные глаза, три раза целовал в нос, один раз в брюшко и еще раз — в правую верхнюю лапу… и при этом произносил следующую мантру: «Боб, мы тебя так любим, спаси нас от несчастья, защити, помоги! Кроме тебя, никто нам не поможет!»
Я понимал, до какой степени это глупо. Но, какие бы глупости мы ни делали, в какое бы безумие ни впадали — повторение, периодичность, гармоничность колебаний сумасшествия… превращает абсурдный ритуал в некое подобие религии… Разговоры с Бобом — как церковная служба истово верующему — дарили мне утешение и уменьшали страх быть ограбленным и замученным мерзавцами.
…
Судьба щадила нас довольно долго.
Но… однажды ночью воры сломали нашу балконную дверь и вошли в квартиру.
Мы с женой уже спали. Жена слышит неважно и спит крепко, особенно, когда ей снятся ульи с пчелами, я сплю очень чутко и слышу хорошо. А пчел — кстати — терпеть не могу.
Меня разбудили несколько неприятных щелчков и характерный, как бы зубовный, скрежет из гостиной.
Встал, накинул халат, вышел на цыпочках в коридор, нашел там ощупью тяжелую деревянную дубину, похожую на бейсбольную биту, с отпиленным концом, в гэдээровские времена использовавшуюся для утрамбовывания капусты в процессе квашения… подождал немного, прислушался, убедился, что кто-то ходит в гостиной… собирает вещички… постарался набраться мужества и разозлиться… но так и не разозлился… глубоко вздохнул и вошел в гостиную, занеся над головой свое оружие. Готов был проломить ворам их гнусные черепа.
Но в гостиной никого не было. Так мне, по крайней мере, показалось… только два пластиковых слоника, пыхтя, бодали друг друга широкими лбами на комоде.
