Вскочила со скамьи и почти бегом ринулась прочь, спеша попасть домой до заката.
– Счастье? – официант с сомнением покрутил в пальцах монетки, ловко спрятал в свой кошель и ухмыльнулся, – что же ты себе его не приманила?
В дом Миэль ворвалась с последними лучами солнца, едва не столкнувшись с идущим навстречу седым дворецким со связкой ключей в руках.
– Ты очень рискуешь, – неодобрительно качнул он головой, и тише шепнул, – беги быстрее, успеешь к столу. Накидку я сам отнесу.
– Спасибо дон Рушер, – одарила его улыбкой донья Эмиэль и помчалась в столовую.
Есть не хотелось, но огорчать доброго старика она желала еще меньше. Пусть не жалеет ее, когда будет вспоминать. А он будет, как и его жена, кухарка Зарита. Оба служили тут еще в те времена, когда были живы и здоровы отец и мать Миэль а ее появление только ожидалось.
Старинные часы, стоявшие на каминной полке, размеренно отбивали удары, пока Эмиэль с выпрямленной спиной и потупленным взором чинно шагала к своему месту. И смолкли, едва девушка опустилась на стул. Дон Кренорт недовольно поджал губы и молча кивнул стоящей с половником наготове кухарке, позволяя разлить суп.
Он молчал весь ужин, словно забыв привычные вопросы, и лишь поднимаясь из-за стола, сухо бросил:
– Ты не забыла, какое сегодня число, Эмиэль?
– Двадцать девятое июля, – кротко ответила она, – через два дня первое августа.
Дон Кренорт еле заметно кивнул и направился в кабинет, выкурить перед сном сигару и почитать пришедшие с вечерней почтой письма и приглашения.
А Миэль, проводив его равнодушным взглядом, отодвинула чашку с недопитым чаем и встала из-за стола. Поблагодарила Зариту, чмокнув в круглую щеку, и неторопливо, как подобает воспитанной донне, поднялась по лестнице на второй этаж, в свою спальню.
И только там, накрепко заперев за собой двери, дала волю злым слезам, не опасаясь возможности быть подслушанной.
Кроме нее наверху жили лишь слуги да изредка ночевали гости. Отчим лестниц не любил и потому занял лучшие комнаты первого этаже. И, соответственно, самую большую ванную комнату, превратив ее в личную.
Эмиэль довольствовалась общей со слугами, да и комната у нее была всего одна, хотя и довольно просторная. Но ничего из этого девушку не задевало и не тревожило. Как может волновать уют и удобство жилища, если точно знаешь, что оно временное? И жить в нем остается все меньше?
Теперь уже всего два дня. Первого числа, сразу после завтрака, к заднему крыльцу подъедет большая карета, слуги погрузят в нее сундуки, саквояжи и коробки, помашут прежней хозяйке и отправят ее в путь.
