Утром я с трудом продрал глаза. Моё пробуждение напоминало медленное карабканье сквозь этажи хаоса к небесным вершинам сознания. Голова невыносимо болела, и всё тело болело, даже от одной мысли о попытке движения. Может быть, вчера я носил на себе своих жён, потому что болели мышцы? А может быть, я упал с крыши самойловского дома и катился пару сотен метров по склону? А ещё, возможно, я ел каких-нибудь личинок и пил ракетное топливо, потому что меня невероятно сильно мутило. Хотелось избавиться от внутренностей, чтобы прекратилось то жуткое ощущение, переполняющее меня. Я начал вспоминать, что со мной было вчера, и от этого становилось ещё хуже.
— О-о-о… — слабо простонал я.
Назира склонилась надо мной.
— Да ты совсем плох, Али. Глядя на то, как ты глушишь водку, я подумала, что ты гораздо крепче. Целую бутылку за один вечер… А потом ещё все вина перепробовал!
— О-о-о! — опять выдавил я из себя, совсем жалобно.
— И совсем зря после этого ты ел бисквитный торт и шоколад. Поджелудочная железа не может одновременно перерабатывать сахар и спирт.
Назирэ подошла к аптечке в стенном шкафчике и начала рыться в нём.
— Вот, нашла! Выпей это, — она села рядышком и, обхватив мою голову одной рукой, другой поднесла ко рту пару каких-то таблеток.
— У-у-у. Не-е-т… Не надо…
— Это лекарство, — как маленькому ребёнку говорила моя восьмая жена. — Ты его выпьешь, и тебе станет лучше.
— Нет! Я не пью всякой химии. Ты — моё лучшее лекарство, — и я уткнулся лицом ей в грудь. Как ни странно, но от этого мне становилось легче.
— Ладно! Я сейчас позову Натачу.
— Не надо Натачу. Лучше Джень. Она понимает, что нужно мне в таких случаях.
Конечно, Назирэ не вызвала Джень. Зато Натача пришла с двухлитровой бутылкой какой-то жёлто-зелёной мутноватой жидкости и стаканом.
— О-о-о! — опять завопил я, представляя, что это надо пить.
— Али! Тебе обязательно надо это выпить, — словно сквозь вату доносился до меня её голос.
— Не могу… Лучше пристрелите меня.
Я не успел закончить фразу, как Натача вынула из кармана своего комбинезона тяжёлый автоматический пистолет.
— Хорошо, господин, — смиренно ответила она, приставляя ствол к моему виску.
Она повернула рычажок затвора, и я явственно услышал шум сервомотора, отправляющего патрон в патронник. Конечно, я знал, что обходительностью она не сильно отличается от своего покойного отца-десантника, но не до такой же степени!..
