В принципе, эти аль-канарцы ничем не отличались от землян. Правда, я понял, что основное население здесь говорит на русском языке, который несколько отличается от того языка, на котором говорит Натача, и который немного понимаю я и мои остальные жены. Ещё я заметил интересную особенность — когда кто-либо из местных разговаривает по телефону, то оттопыривает пальцы. Ну, вы, может быть, видели, как люди пьют кофе из маленьких чашечек? Некоторые оттопыривают при этом мизинец. Аль-канарцы, когда держат в руке телефон, оттопыривают мизинец и указательный палец. А если телефон в ухе, а руки пустые, они всё равно оттопыривают пальцы и размахивают ими в воздухе.
В общем, всё было очень хорошо. Я даже удивился — никто не заявил, будто я привёз контрабандой запрещённых к ввозу животных, какой-нибудь груз, минералы, литературу или ещё что. Правда, это всё могло быть ещё впереди.
Наконец, меня пригласили к коменданту станции, по совместительству — начальнику пограничной службы, и я подумал, что самая волокитная часть закончилась. Правда, Натача имела на этот счёт противоположную точку зрения, поэтому я волновался. Она, чаще всего, оказывалась права. Я совершенно забыл про свой сон, у меня была куча других, более важных хлопот.
В этот день, прямо во время полуденной молитвы, меня опять потревожил мобильный телефон. Я глянул на экран — опять Натача… Хотел сперва проигнорировать звонок, но решил, что Старший Помощник, она же — Старшая Жена, всегда должна иметь доступ к Командиру Корабля. Тем не менее, я дал излиться фонтану своих эмоций:
— Женщина! Ну, как ты можешь меня беспокоить в такой Час!
— Али, это очень важно! С тобой хочет переговорить один человек.
— О, Аллах! Он не уважает ни Мухаммеда, ни самого Аллаха, если звонит мне в такой момент. К дьяволу его!
— Али! Это нечто необычное. Тебе обязательно надо поговорить с этим человеком.
— Шайтан! Ну, хорошо… Где он?
— Он связался с нашей базовой станцией корабля, я могу переключить его на твой телефон, но ты не увидишь его лица.
— Зачем мне его лицо? Он что, женщина?
Натача смолчала, и я уступил её молчаливому натиску.
— Ну ладно, я сейчас приду.
Я пришёл в рубку в плохом настроении. Натача беседовала по видеоканалу с каким-то чиновником. Да и кем ещё можно назвать человека в чёрном отутюженном костюме, в идеально гладкой белоснежной рубашке, да ещё с галстуком. Можно было бы принять его за чьего-то секретаря, хотя доходы его, судя по костюму, намного превышали секретарские.
