Роксана склонила голову и заплакала. Ну, всё! О, Аллах! Помоги мне!
— Ну, ну! Перестань! — я полез в карман за очередным носовым платком. Ну почему я довожу своих жён до слёз, а потом сам жалею об этом?
— Али, пожалуйста! Не наказывай её, — сказала Натача. — Я её уговорила о встрече с Хеленой. Она же хотела как лучше.
— Ну да! Один я хочу, чтобы всем было хуже…
Я, наконец, удосужился глянуть на Натачу и Хелену. Сидят в обнимку, обе с мокрыми глазами и в соплях. Обе с несимметричными лицами. У Натачи припухлость с левой стороны — пропустила удар. Странно, не замечал, что Хелена левша. Я вздохнул и достал ещё платков.
Хафиза придвинула кресло мне и села сама.
— Ну, что? Вы решили свой межнациональный конфликт? — спросил я.
Натача и Хелена кивнули.
— Это хорошо. Но вы скажите, сколько ещё таких конфликтов вы будете мне преподносить? И что будет, если в этот момент у нас возникнет какая-нибудь критическая ситуация.
— Я обещаю, что такого больше не повторится, — сказала Натача.
— Правда? И ты уже наладила отношения с Саль-ялой?
Натача насупилась. Она болезненно реагировала, когда я женился во второй раз. Эта неприязнь держится уже шестнадцать лет. Кроме того, Саль-яла была первой, кто попытался лишить Старшую Жену её законных прав. Практически, Натача каждой моей новой жене вынуждена была доказывать своё право занимать это место. А Роксане, получается, — дважды.
"Орднунг ист орднунг, порядок есть порядок", — так говорит Хелена и, за редкими исключениями, действительно являла собой образец стабильности в моей семье. Саль-яла по положению старше её, и Хелена без возражений ей подчиняется. Возраст роли не играет, хотя, именно возраст порядок нарушает. Хелена чуть старше Саль-ялы. На пять месяцев. Но Саль-яла — вторая жена, а Хелена — третья. Только благодаря Хелене Натача подавила сопротивление Саль-ялы.
Я наклонился вперёд и сгрёб всех жён в охапку.
— Красавицы вы мои! Я вас всех очень люблю. А вы мне сердце рвёте на части, когда ссоритесь между собой. Мы все зависим друг от друга. Как одна цепь. Одно звено не выдержит и цепь порвётся.
Я встал. Роксана посмотрела на меня.
— Али! А…?
— Арест пока остаётся в силе. Думайте головой, прежде чем что-то делать. Хафиза!
— Да, господин! — сказала она, вставая.
И мы пошли спать.
Когда мы, уставшие от взаимных ласк, лежали, расслабившись в постели, Хафиза придвинулась ко мне и спросила, сладко растягивая слова:
— Али! А, всё-таки, кого из нас ты любишь больше всего?
