— Папа, ты бы хоть предупреждал, что ли. — Крутанувшись в кресле, девушка уставилась на Станислава. Тот устало вздохнул и опустился на кровать. — Что-то случилось? — спросила Света.
— Ничего серьезного, — немного натянуто улыбнулся Станислав. — Но мне, возможно, придется скоро уехать…
— Куда? — живо поинтересовалась девушка. Мужчина улыбнулся уже естественнее.
— Во Францию. Кое-что, связанное с работой. Кстати, — наигранно грозно посмотрел на дочь Станислав, — тебе сегодня на работу не надо было?
— Папуль, сегодня Павлик работает, — напомнила Светлана, откидываясь на спинку кресла.
— Ах да, точно! — Станислав поднялся. — Ну что ж, девочка моя, пойду я. А ты отдыхай. И морально готовься к завтрашнему дню.
— Есть, сэр! — шутливо произнесла Света.
Едва за отцом закрылась дверь, девушка вновь надела наушники и продолжила читать.
Саша Лоскутков брёл по длинному, извилистому коридору и всё пытался рассмотреть его очертания, но ничего из этого не получалось. Пол, стены и потолок менялись, как хотели: то придвигались вплотную, то уносились далеко и пропадали из глаз. Коридор петлял, извивался и уводил отчётливо вниз, и Сашу это очень тревожило, хотя он не понимал почему[4].
Вот уже в который раз она перечитывала эту книгу. Песни сменялись одна за другой, а Света продолжала перечитывать последние страницы «Скунса». Невольно на ее глаза наворачивались слезы. Воображение было развито у нее довольно-таки хорошо, поэтому картины пожара, обожженный человек, прощание вызывали кучу эмоций. Несколько раз заглядывавший в комнату Станислав так же тихонько закрывал дверь. Он знал, что Света ненавидит, когда кто-то видит ее слезы.
Андрей устало откинулся на спинку кресла. Прикрыл глаза. Снова открыл. Вопреки ожиданиям кипа бумаг на столе не уменьшилась. В принципе, всю эту макулатуру можно было бы оставить и на другой день, но мужчине почему-то приспичило именно сегодня вот в это самое время заняться бумагами. Андрей точно знал, почему на него навалилась такая жажда деятельности. Он банально не хотел идти в дом Светловых. Вернее, увидеть девушку он хотел, и даже очень. Но встречаться с ее отцом, друзьями… Андрей с недавних пор стал противником шумных торжеств. И знал по опыту, что все заверения насчет «только своих» часто заканчиваются присутствием двух-трех десятков совершенно незнакомых людей.
Раздался стук в дверь. Арсеньев отвлекся от своих мыслей и поднял голову. Дверь чуть приоткрылась, и показалась голова Марины.
